Уже на лестнице Кабал спросил.
— Велстоун. Хотелось бы узнать, что там произошло.
— Тогда ведь война была. По этим линиям подвозили солдат и вооружение для удара. Так вот,
на том конце линии, по которой вы приехали, поезд с боеприпасами попал в переделку. Загорелся.
Лучше всего было бросить его на полпути к посёлку. Линию бы повредило, зато выемка смягчила бы
взрыв, и никто бы не пострадал. Вот только машинист эту линию не знал. Решил спасти дорогу,
свернув на ветку за станцией. Спрыгнул с поезда, сам перевёл стрелки, и поехал туда. Представляете,
каково ему было, когда он выехал к той ветке, а за ней — Велстоун. С того места, где находился
поезд, каждый дом видно. Остаётся только догадываться, что у него в голове происходило, сам-то он
рассказать уже не смог бы. Поезд взорвался в ту же секунду. Между той веткой и станцией — холм, и
взрывную волну отразило прямо на посёлок. Когда дым рассеялся, камня на камня не осталось. Само
собой, большинство жителей скончалось на месте. Самое смешное, что станцию взрыв вообще не
затронул, да пользоваться ей некому, и её всё равно закрыли. А вам всё-таки пора, сэр. Бон вояж.
Вернувшись в кабинет, Кабал увидел, что Хорст уже проснулся и сидит в кресле.
— Итак, братец, — сказал Хорст, не отрывая глаз от книги, — какие мелочные, подлые дела
вершил ты сегодня?
Кабал улыбнулся и, на этот раз его улыбка не распугала бы детей и стариков.
— Возможно, ты удивишься, — только и ответил он.
СЛУЖЕБНАЯ ЗАПИСКА ИЗ СТОЛА ДОКТОРА ОСТ, ДИРЕКТОРА ПСИХИАТРИЧЕСКОЙ
ЛЕЧЕБНИЦЫ "БРИЧЕСТЕР".
Уважаемые Господа,
Как вы, наверное, уже знаете, у нас в "Бричестере" произошло небольшое нарушение системы
безопасности. Так вот, всё это очень прискорбно, и я не сомневаюсь, что будут какие-то
последствия, но я не хочу, чтобы это превратилось в своего рода поиск козла отпущения. Да, три
дюжины пациентов вернулись в общество чуть раньше, чем планировалось. Да, к сожалению, за
некоторыми из них, может даже за большинством, числятся безусловно простительные
заигрывания с тёмными искусствами. Говоря по справедливости, за своё любопытство они
заплатили сполна, став душевнобольными, вследствие чего и перешли под наше руководство и
попечение.
Хотя я и заявил ранее, что не желаю опускаться до поиска виноватых в недавнем массовом
побеге, я не могу обойти вниманием поведение одного из наших клиентов. Руфус Малефикар очень
расстроил меня лично. Я думал, он неплохо справляется с тем, что предыдущий директор неудачно
пытался описать как "ожесточённая, опасная для рассудка, глубоко злонамеренная жажда власти и
возмездия". Вот как всё было: я думаю, что занятия по рисованию пальцами проходили хорошо,
ровно до того момента, когда Руфус использовал краску для создания призывательного круга, и уехал
затем отсюда верхом на ручном Гончем Псе Тиндала, прихватив с собой всё отделение. Я думаю, у
него были на то причины. Как бы я хотел, чтобы мы обсудили их с ним раньше на одном из наших
сеансов.
Поддерживайте друг друга в это трудное время. Любой, кто заговорит с прессой, будет
немедленно уволен.
ГЛАВА 7
Хорст сделал рокировку и выглянул в окно.
— Сколько ещё мы будем торчать здесь из-за этого семафора?
Обдумывая ход, Йоханнес Кабал пригладил пальцем бровь, передвинул слона, и сказал:
— Игра у тебя не задалась. Шах и мат в три хода. — Он встал, потянулся и посмотрел на
дорогу. — Уже больше получаса. Безобразие. Пойду выясню, что происходит.
Он снял с крючка пальто.
— Не хочешь прогуляться?
Хорст взглянул на часы.
— До рассвета осталось чуть больше получаса, времени хоть отбавляй. Пошли.
Закутавшись в пальто и шарфы, они спустились на пути и направились к станции Мёрсло,
которая находилась всего в двухстах ярдах, но поезд не мог к ней подъехать до тех пор, пока сигнал
семафора не изменится.
— Может, стрелка не работает? — рискнул предположить Хорст.