названием сценки: "Средство появляется", — её ни разу не смутила поразительная человечность
движений куклы. Она сама жила внутри этой маленькой драмы. Она чуть не застонала в голос, когда
— щёлк! — сценка начала поворачиваться, меняясь на третью и последнюю. Это будет наказание,
земное или небесное. Она повидала чересчур много этих автоматов, чтобы усомниться в том, что
конец будет нравоучительным. Но... нет. Финальная сценка изображала кладбище. Мама стояла в
трауре, и её лицо сияло, в то время как скорбящие опускали крошечный гробик в тёмную могилу. А
под носовым платком у неё — неужели признак улыбки? Кукла смотрела из ящика прямо в её глаза, и
в них она увидела своё лицо. Своё счастливое лицо. Неизбежная надпись на табличке, прикреплённой
к удобно расположенной могиле, гласила: "Материнское избавление".
Машина сделала ещё один щелчок и вернулась к невыносимой первой сцене. Не успело
жужжание остановиться, как она скормила ей ещё одну монету. На этот раз, когда появилась вторая
сцена, её губы шевелились — она запоминала ингредиенты.
Полиция приехала за час до рассвета. Кабал был безукоризненно вежлив с ними, пока они
суетились и задавали множество банальных вопросов. Куда меньше он был рад приезду Барроу.
— Я не знал, что вы работаете в местном участке, мистер Барроу, — подавляя зевок, сказал он.
— Вовсе нет. Я просто заинтересованная сторона, — ответил Барроу.
— В таком случае, — сказал Кабал сержанту, — думаю, я имею право попросить мистера
Барроу покинуть нас.
— Нет, не имеете, — сказал сержант. — Бывший следственный инспектор Барроу здесь по
моей просьбе, в этом деле он выступает в качестве консультанта.
— Бывший следственный инспектор, значит? — удивлённо произнёс Кабал. — А вы
многогранная личность. Вы сказали "в этом деле". О каком деле речь?
— Произошло убийство. Крайне жестокое. Подозреваемая утверждает, что эта ярмарка имеет к
нему отношение.
— Убийство? — с невинным удивлением в голосе спросил Кабал.
— Если быть точным, детоубийство — сказал Барроу. — Мать убила собственного ребёнка.
Она утверждает, что в вашем зале есть автомат, содержащтй оецепт яда.
— Да что вы говорите! В самом деле?
— Хотите сказать, что знать не знали, что в вашем зале представлен такой автомат?
— Что вы, и не подумал бы. Такого автомата у нас нет. Я просто удивлён, что кто-то сумел
сочинить такую диковинную историю. И что кто-то в неё поверил.
Сержант возмутился.
— Мы должны проверять все зацепки, сэр.
— Конечно, конечно. Я прекрасно вас понимаю. Итак, чем ещё могу помочь? Даю слово, что на
моей ярмарке нет автомата, подходящего под ваше описание. Я даже не слышал о таком.
— Она сделала очень сильный яд, сэр. Ребёнок умер в агонии.
— Ужасно.
— Судя по всему, она была уверена в том, что его невозможно выявить, — сказал Барроу. —
Самая обыкновенная девушка. Думаю, по большей части она говорит правду.
— И в чём правда?
— Вчера вечером она приезжает на ярмарку. Той же ночью она готовит яд и применяет его по
назначению. Не думаю, что она могла стать Лукрецией Борджиа за такой короткий срок без помощи
профессионалов.
— На что вы намекаете?
Сержант кашлянул.
— Покажите нам зал, сэр. С вашего позволения мы бы хотели взглянуть на автоматы.
— Хорошо, но вы напрасно теряете время.
Кабал повёл трёх полицейских и Барроу в сторону зала. Он отпёр большой замок, на который
была закрыта входная дверь, и отступил.
— Прошу вас.
Полицейские вошли и столпились у двери, а Кабал обошёл вокруг здания и открыл ставни.
Взгляд Барроу упал на место, где стояли вертепчики, и он отправился рассмотреть их поближе,
полицейские — за ним. Кабал прислонился к стене, изображая безразличие. Барроу шёл вдоль ряда
вертепчиков, между делом читая названия:
— "Дом Синей Бороды", "Колодец и маятник", "Двор Ивана Грозного", "Спальня с
привидениями", "Тайбернское дерево" — Прямо Гран-Гиньоль, мистер Кабал, — сказал он
неодобрительно.
— Людям нравится, — ответил Кабал, — мистер Барроу.
Барроу подошёл к концу ряда, к автомату, накрытому брезентом, на нём висела табличка.
— Не работает? В чём дело?
— Не знаю. Что-то сломалось. Я в этом не разбираюсь.
— Мы бы хотели взглянуть, сэр, если вы не против, — сказал сержант.
— Думаю, не стоит. Даю слово, что автомата, подходящего под ваше описание, нет. Разве этого