не достаточно?
— Мы бы хотели посмотреть сами, сэр. Снимите, пожалуйста, брезент.
— Я и правда не думаю, что это хорошая идея.
— Может и так, сэр. Прошу прощения...
Сержант быстро развязал брезент и откинул его.
Автомат застрял на середине действа. На залитой лунным светом улице, по садовой дорожке
возле дома за офицером полиции гнался чей-то разгневанный муж. В окне верхнего этажа изображала
истошные крики женщина с неправдоподобно большой грудью. Примечательно, что форменные
штаны болтались у офицера вокруг лодыжек. Машина называлась "Изменила с полисменом".
Сержант покраснел. Маленький полицейский выглядел в точности как он сам, и сходство это не ушло
от внимания его констеблей. Хуже того, женщина была очень похожа на миссис Бленхайм с
Макстибл Стрит, муж которой часто работал в ночную смену.
— Что ж, думаю, на этом всё, — спешно сказал он, пытаясь снова накрыть автомат брезентом.
Тот, как будто по собственной воле, продолжал спадать. — Мы пойдём, сэр. Спасибо за содействие.
Вы были очень терпеливы.
— Не за что, сержант, — любезно сказал полицейскому Кабал, глядя, как тот уходит, подгоняя
ухмыляющихся подчинённых.
Кабал посмотрел им вслед и поправил очки.
— Интересное место, эта ваша ярмарка, мистер Кабал, — сказал Барроу у него за спиной.
— Спасибо, мистер Барроу, — поворачиваясь, ответил Кабал.
— Это вовсе не комплимент. Просто комментарий: интересное место. Взять хотя бы этот зал.
— Вот как? — Кабал поднял брови. — Чем же он интересен?
— Автоматы эти. — Барроу указал на вертепчики. — Ужас и смерть без конца. Тут мы
подходим к последней — той самой, в которой, по сведениям полиции, содержался рецепт яда — а
там чистой воды комедия. Странно, вы не находите? Ни к месту.
— Люди такое любят, — ответил Кабал. — Так мне сказали. Этот автомат был добавлен
позднее.
— Позднее так позднее. — Барроу пошёл к двери и задумчиво посмотрел на балаган. — Не
нравится мне ваша ярмарка, мистер Кабал. Она внушает мне отвращение.
— Мы не можем гарантировать, что угодим всем.
— Я не это имел в виду. Ещё на службе, во время расследования меня, как и любого другого,
посещали догадки. Иногда они были обоснованы, иногда нет. Но порой у меня возникало особое
ощущение — самый что ни на есть мерзкий вкус во рту. Противный, ни с чем не сравнимый вкус.
Сидел я однажды на допросе одного паренька, он проходил как возможный свидетель убийства.
Заметьте, всего лишь свидетель. Уважаемый человек, который, возможно, видел нечто полезное.
— И вы ощутили этот ваш волшебный мерзкий вкус?
— На полную катушку. Он и оказался нашим убийцей. Но тогда он даже подозреваемым не
был. Вот что важно. У меня не было причин его подозревать.
— Вы уверены, что взяли нужного человека, а не сфабриковали дело, потому что забыли
почистить зубы тем утром?
— Не думаю, что даже самый рьяный любитель теорий полицейского заговора поверит, что мы
подставили человека, закопав четыре тела у него за домом и разбив сверху сад камней.
— Сад камней? — Кабал представил себе эту картину. — И правда, на правдоподобную
историю не тянет. В таком случае, может, вы и были правы. Полагаю, говоря, что моя ярмарка
внушает вам отвращение, вы полагаетесь на этот необыкновенный криминалистический привкус?
— Дома я, пожалуй, выпью чашку очень крепкого чая. Надеюсь, это его перебьёт.
— Так и сделайте. Быть может, однажды, до суда будут допускать улики, основанные на
ощущениях. А пока, желаю вам хорошего дня. Я бы с радостью поспал пару часов, если это вообще
возможно.
— Хорошего дня, мистер Кабал, — сказал Барроу и направился в сторону города.
Кабал степенно зашагал к себе в кабинет, но едва Барроу скрылся из виду, бросился бежать.
Запыхавшись, он влетел в вагон, открыл ящик стола, взял из коробки верхний контракт и положил его
во внутренний нагрудный карман.
— Так она это сделала? — сказал Хорст.
Кабал подскочил.
— Я тебя там не видел, — сказал он, убирая коробку и аккуратно запирая ящик.
— Я не хотел, чтобы ты меня видел. Так она убила своего ребёнка?
— Да. Разве это не чудесно? — Он замолчал. — Не то, что она убила своего ребёнка, конечно
же.
— Нет. Не очевидно. Совершенно не очевидно. Полагаю, ты собираешься пойти к ней и
предложить выход из этого затруднительного положения?
— В этом и задумка, — сказал Кабал. Ему совсем не нравился тон брата.