Я многого не поняла из его слов. Видимо, отношения между мной, Мастером и Патроном останутся для меня загадкой, которую мне придётся разгадать, чтобы знать, как действовать незаметно и аккуратно. Отлично, придётся втираться в доверие, дёргать за нужные ниточки и никто ничего не поймёт. А когда они всё осознают, меня уже здесь не будет.
— Очень нелогично с твоей стороны. Говоришь, что ни в чём не упрекаешь, но при этом давишь на меня. Выбора у меня нет — это всем прекрасно известно и давно понятно. Мне отсюда не убежать. От вас не скрыться. Либо я буду разлагаться трупом в лесу, либо буду под вечным прицелом. Но я не собираюсь ни под кого ложиться, пока не решу, нужно ли мне это. Меня власть не интересует, и на рожон лезть я не собираюсь.
— Ты не понимаешь! — Руслан снова срывается на крик. В ушах от каждого его громкого слова появляется звон, глотать больно, а нос сильно заложен. Мне бы выпить какое-нибудь лекарство, а не ругаться с Патроном, который неуместно переживает за меня. Я закрываю глаза и уже собираюсь позвать прислужницу, но перебивать Патрона — чёртов плохой тон. — Он не тот, кто тебе нужен, Мила!
Дверь открывается с тихим скрипом. Я с ужасом смотрю в проём, порываюсь встать с кровати и поприветствовать Мастера, как того требует Устав, но взглядом серо-зелёных вспыхнувших глаз мужчина в дверях пригвождает меня к кровати. Позволяю ему приковать себя взглядом к постели и собираюсь открыть рот, но на ум не приходит ни одного хорошего оправдания. Мастер всё слышал, бесполезно сочинять небылицы. В конце концов, я крайней не осталась, а Руслан — его лучший друг, и, думаю, он не умрёт. Поссорятся да помирятся, со всеми бывает, чего уж там. На своего друга он вряд ли будет обижаться, хотя это же Лагерь — потусторонний мир, отдельное государство. Тут и порядки, и законы другие, и наказания, соответственно.
— Интересно узнать, кто же ей нужен? — голос Захара источает яд. Злости не слышу, но чувствую напряжение, нависающее над нами. Перевожу взгляд на Руслана. Эйс весь напряжён как натянутая струна. Вены на его руках вздулись, желваки бегали по скулам, губы сжаты в одну линию, а брови сведены. Мастер смотрит на своего лучшего друга без гнева, словно его забавляет ситуация целиком.
— Ты знаешь моё мнение касаемо её, и повторять его я не буду. Я всё сказал ещё вчера.
Они оба буквально вылетают из моей комнаты, оставляя меня с мыслями. Чёрт, столько секретов! Обожаю секреты, особенно открывать их для себя! Даже если мне никто не поможет и не даст никакую информацию, я сама её добуду. Да, получу по голове, зато буду знать, как нужно красиво действовать, чтобы никто ничего не заподозрил. Я не планирую надолго оставаться в Лагере.
В мою комнату заходят Док и та прислужница. Её зовут Джулс, как представил мне её Фил, и она будет отвечать за все мои потребности ближайшие сутки. Как только мне станет легче, я смогу контактировать с обществом напрямую. Слабость во всём теле тому подтверждение, вдобавок к простудным симптомам добавились боли в пояснице и внизу живота, раздражительность и сонливость.
— Тебе нужно поспать. Из-за того, что ты сдавала нормативы в ливень и повалялась в грязи, простудилась. Горло красное, нужно будет тебя подлечить основательно. Тренировки тренировками, а больных игроков никто в зал не пускает, чтобы не ухудшить положение. До «Пилы» придётся лечиться, — Фил красноречиво посмотрел на меня.
— Но, Фил… — я не успеваю возразить, как врач качает головой.
— Нет и нет! Если будешь упираться, вообще никуда не поедешь, останешься здесь и как хочешь справляйся с делами лазарета. Защищать тебя некому будет, ну разве Аэлите с Данталианом, если, конечно, повезёт.
— Ладно-ладно, добрый доктор, слушаюсь. Вот ещё, хотела попросить принести мне прокладки и спазмолитик. Было бы неплохо не помирать от болей при месячных, — я подмигнула Доку, он кивнул, подошёл к Джулс и дал ей необходимые указания, после чего провёл осмотр.
У меня была раздражена слизистая, неплохо заложен нос и температура под тридцать девять. Чувствовала я себя как умирающий лебедь, так что после принятия необходимых лекарств, я крепко уснула и смотрела самый длинный и не запомнившийся мне сон.