Только выйдя на сушу я почувствовала настоящее облегчение. Мы достали запасную одежду, более тёплую, еду, предметы первой необходимости и развлечение в виде карт и книг. Буквально за полчаса мы обосновались в гроте и передали свои координаты в гильдию, где будут периодически следить за нашим местонахождением и сообщать любые положительные изменения в погоде.
Костёр разожжён, еда приготовлена, мокрые вещи сушатся, судно ещё три раза проверено, можно вроде и вздохнуть с облегчением, но у меня было какое-то плохое предчувствие. Я радовалась тому, что мы остались живы, избежав этот ужасный шторм. Но в районе грудной клетки что-то сжимало и давило. Может, я себя накручивала из-за того, что всё слишком быстро навалилось на меня, что я не выдерживаю этих тягот игровой жизни. Желание взять задание поселилось в моей голове несколько часов назад. Похоже, я втягивалась. Подсела на игру, как на иглу шприца. Чёртова зависимость туманом окутывает сознание.
После позднего обеда я сидела на берегу у самой воды, обняв колени руками и положив на них подбородок. Шум моря успокаивал в какой-то мере. Было холодно, но я пыталась себя убедить в том, что мне не нужно сидеть возле костра с остальными. Мне нужно было уединение, и я его получила, чувствуя себя в одиночестве как в своей тарелке. Я вернулась в свою зону комфорта.
Чужая. Вот кем я была для них всех. Пусть и относились ко мне сносно, старались везде помочь и поддержать, но мне были не рады. А с другой стороны, чего я хотела? Чтобы ко мне сразу тянулись все игроки? Чтобы меня все любили и уважали? Чтобы я была всем как родная? В какие-то моменты я чувствовала себя родной, будто смогла влиться в эту «тусовку», но следом мне давали понять, что я всегда буду лишней среди них. Особенно тогда, когда я уже даю всем запудрить себе мозги и поверить в доброту по отношению ко мне. А потом — падение с небес на землю с невыносимой болью.
Услышав тихий шорох, повернула голову и увидела Гэри, севшего рядом со мной. Могу ли я ему довериться? Могу ли считать его самым близким для себя относительно других? Не знаю. Я хотела считать его другом, но могла ли? И снова я не знаю. Самый доброжелательный человек может оказаться самым мерзким предателем. Не хочу в это верить, но, наверное, придётся.
— Я понимаю, что это не моё дело, — начал кудрявый игрок, не смотря на меня. Взгляд его блуждал по волнам и скалам, возвышающимся над тёмной водной гладью.
— Правильно понимаешь, — отрезаю я путь к этому разговору, заранее зная, что он хочет сказать. — Это касается только меня, и я не хотела бы кого-то в это посвящать и портить, тем самым, жизнь. Я бы хотела всем поделиться, правда, но, к сожалению, не могу. В целях нашей же безопасности, Гэри.
Он шумно вздыхает и смотрит на меня. Не могу распознать, какие чувства он испытывает, увидев лишь один взгляд. Что-то неуловимое и далеко не приятное. Он выглядит измотанным, задумчивым и чересчур серьёзным. Таким Гэри я вижу очень редко. За два месяца замечала всего пару раз, но никогда не лезла к нему с этим.
— Но мы можем всё равно поговорить? Ты не выглядишь, как человек, обеспокоенный именно тем, что произошло на «Пиле». Будто ничего не случилось, а ты не вышла из коридора вся в слезах, крови и окутанная страхом. Тебя волнует что-то другое, верно? — и он оказывается прав. Не тревожит меня расспросами, потому что прекрасно понимает, что мои конфликты его никоим образом не касаются. Замечает, что я думаю о другом. Можно ли назвать людей, которые чувствуют друг друга на таком уровне, родственными душами?
— Ты прав. Я всё ещё переживаю насчёт своей адаптации. У меня нет никого, кому я могла бы доверить хоть пять процентов всего, что меня пугает и не только. Понимаю, я здесь всего ничего, но даже в толпе или в команде, сидя в кафетерии за одним столом с тобой, Литой и Юсуфом и болтая обо всём, на каких-то гуляниях ощущаю холод и одиночество. Как бы там ни было, я всегда буду одна. У меня нет тех, на кого я могу положиться, и это меня убивает.
— Но у тебя есть Эл и я, Юсик, почему ты так думаешь? — Гэри хорошо понимал, что я имею в виду, но этими словами давал мне ложную надежду.
— Ты знаешь, почему, не притворяйся. Я чужая и тебе, и Эл, и Юсику. Команде, Патрону, Мастеру, да и, в принципе, всем. Потому что я незнакомая, Внешняя, совсем не приспособленная к такой жизни, непредсказуемая. Потому что могу оказаться предательницей, Гэри, а не товарищем, с которым можно вступать в бой плечом к плечу. Я вижу, как ко мне относятся окружающие: согильдийцы ни во что не ставят, Крист и Лео всегда с пренебрежением и каким-то отвращением, Юсуф — настороженно, вы с Эл присматриваетесь, но не спешите признать меня хотя бы тем, кому нужна помощь. Все только и ждут от меня побега или ножа в спину, а я… Я, конечно, имею мысли в голове перестрелять весь Лагерь к чертям собачьим, потому что мне жизнь испортили, но больше я бы хотела завести настоящих друзей, которым всегда могу прийти на помощь, довериться или быть доверенной, которые не будут настороженно относиться ко мне, скрывая истинное отношение за дружелюбием и фальшивой добротой. Вы строите из себя честных, но на самом деле ваша честность — это сплошная ложь, которой вы кормите себя и других. Лицемерие и только. Как бы я не относилась к тебе, Юсуфу и Аэлите, я всегда буду думать, что вы лживые, потому что лжёте сразу же, когда говорите о правде.