— Спасибо.
Норс улыбнулся.
— Ну, пошли украшать твою красавицу.
Мариголд рассмеялась, утирая глаза рукавом свитера.
— О, теперь она моя? Я заслужила?
Норс разыграл удивление, словно это была оговорка. Мариголд снова рассмеялась. Счастье заполнило каждый уголок её сердца, и Мариголд в предвкушении открыла первую коробку. В ней лежали аккуратные ряды бело-синих гирлянд.
Норс глянул через её плечо.
— Ух, ты! Не ожидал.
— Что?
Она словно застукала его за проказой. Ему было неловко, но он ответил со всей честностью:
— Я поражён, насколько всё аккуратно сложено. Гирлянды обычно хранят огромным спутанным клубком. Но это… это… это самая аккуратная вещь во всей квартире.
— Мы убирали их два года назад, — ответила Мариголд. — Тогда в нашей жизни всё было по-другому.
Норс достал бледно-синюю гирлянду и начал разматывать.
— Вещи отражают человека.
— Если это правда, — задумалась Мариголд, — то ты сделал мою жизнь намного лучше.
— И ты это чувствуешь?
Мариголд встретилась с ним взглядом и улыбнулась.
— Без всякого сомнения.
Они украсили ёлку гирляндами. Тоннами огней. Мариголд захотелось повесить всё, так что ёлка теперь сияла точно маяк в ночи: восхитительный, сверкающий и яркий.
Норс открыл вторую коробку, достал шишку на белой ленточке и поднял бровь.
— В этом доме ты не найдёшь Санту и ангелов, — ответила Мариголд. — Это же обитель науки, забыл?
Он рассмеялся.
Каждая фигурка была упакована в папиросную бумагу. Они осторожно развернули их одну за другой: красных птичек-кардиналов, пятнистых оленей, чёрных медведей. Солнце, луну и звёзды. Яблоки, груши и розы. И снежинки. Множество серебряных снежинок.
— А ты знаешь, — сказал Норс, вешая голубую сойку из пёрышек, — что для окружающей среды настоящие ёлки лучше искусственных? Многие считают, что лучше искусственные ёлки, потому что настоящие нужно каждый год выбрасывать, но только настоящие деревья вырабатывают кислород и обеспечивают среду обитания для диких животных, пока растут, а после их можно мульчировать в почву для удобрения. А пластик… просто гниёт на свалке. На его разложение уходят сотни лет.
Мариголд терпеливо дождалась, когда Норс закончит со своей тирадой.
— Да. Знаю.
— Ой! — застыл Норс. На его указательном пальце качнулся крошечный скунс.
Но Мариголд понимала, почему ему нужно было рассказать об этом. Она толкнула его локтем.
— Я рада, что ты работаешь на хороших парней, Норс.
— Я и есть хороший парень, — ответил он с долей бахвальства.
Как только последняя фигурка заняла своё законное место, Мариголд выглянула на балкон. В небе кружились крошечные снежинки.
Мариголд побледнела.
— Знаешь, а на улице идет снег.
— Должно быть, только что начался.
— Тебе придётся уйти. Мама сейчас точно закрывает ресторан и скоро будет дома.
Она наспех запихала папиросную бумагу обратно в коробки и вдруг почувствовала на себе его взгляд. Он хотел кое-что знать — она и сама хотела это знать — но у них не было времени. Норс унёс коробки, а Мариголд бросилась на кухню. Она сняла с холодильника укрытое фольгой блюдо, побежала обратно к ёлке и толкнула тарелку в грудь Норса.
— Возьми домой, пожалуйста. В знак благодарности.
Его лицо было освещено сине-белой подсветкой.
— Что это?
— Печенье. Веганская девочка-пряничка. Это всё, что у нас есть, но они очень вкусные, гарантирую. В них нет масла.
— Девочка-пряничка?
Мариголд пожала плечами.
— Мама сейчас не особо любит мужчин.
— Понимаю. Последний был козлиной.
— Настоящей.
— И… как ты к этому относишься? — осторожно поинтересовался он. — Ты в порядке?
Она была поражена, насколько было больно произнести простую очевидную правду.
— Бывало и лучше, — наконец сказала она.
Норс посмотрел на неё. В его тёплых карих глазах отразились ёлочные огни.
— Мне так жаль, Мариголд.
Её сердце забилось громче.
Норс взял угощение.
— Ты … ты не против, если я буду звонить время от времени? И, если ты ещё заинтересована в озвучке, я буду рад помочь. Я могу забегать после смены. Всё равно нужно будет отдать тебе пустую тарелку.
Он поднял блюдо в нетипично неловкой манере.
Норс мог поцеловать её. Он мог это сделать, он даже наклонился, но он проявил уважение к даме. Она же хотела сожрать его целиком или самой стать десертом.
Мариголд выхватила поднос, отложила в сторону и обхватила лицо Норса.
Она поцеловала его, и он ответил на поцелуй.
Губы приоткрылись. Он пах свежестью, здоровьем и новизной. Он притянул её ближе. Её пальцы скользнули по его шее. Добрались до груди. Норс приподнял её, и Мариголд сомкнула ноги вокруг его талии, словно это была самая естественная вещь на свете. Как будто они заново открыли нечто важное, что не заметили, как потеряли. Они целовались жадно, страстно. Несколько минут не в силах оторваться друг от друга.
Когда Мариголд, в конце концов, опустилась на пол, у ребят дрожали колени.
— Я хотел этого весь вечер, — признался Норс.
Его голос, звучащий возле самого её уха, резонировал в груди. Заполнил её целиком.
— Я хотела этого целый месяц.
— Тогда я хочу, чтобы это продолжалось весь месяц. — Норс поцеловал ямочку над губами, затем впадинку под нижней губой. — И дольше.
— И дольше, — согласилась она, и их губы снова соприкоснулись.
— Хорошо, хорошо, — рассмеялась она через минуту. — Тебе нужно уйти. Сейчас же.
Они снова поцеловались.
— А-а-а-а-а-а-а! — воскликнул он и отстранился. — Ладно! Ухожу!
Волосы Норса стояли дыбом. Коса Мариголд наполовину расплелась.
Они снова рассмеялись. Опьянённые открытием, трепетом и волнением близости. Она бросила ему фланелевую рубашку.
— Не забудь.
Он набросил её на футболку.
— Как думаешь, что скажет твоя мама, если застукает нас вместе?
— Честно? — Мариголд тряхнула головой и принялась перекалывать волосы. — Она придёт в ярость. А затем… остынет. Возможно, даже обрадуется.
— Будем надеяться.
— Эй, напиши свой номер. — Мариголд достала мобильный из кармана и протянула Норсу. Тот сделал то же самое. Они добавили свои номера друг другу. — Сбрось эсэмеску, как вернёшься домой, хорошо? А то буду волноваться.
Норс улыбнулся.
— Обязательно.
Они снова поцеловались у входной двери.
— У меня завтра ночная смена, — сказал он между поцелуями.
— И слава богу.
— Знаю. Никогда не любил работать вместе с родителями.
Они рассмеялись
— До завтра, Мариголд Мун.
И он поцеловал её в последний раз.
Как только дверь захлопнулась, Мариголд бросилась к балкону. На окнах искрился сахарный иней. Норс направлялся к стоянке. Его силуэт выглядел идеально с этого расстояния, можно было сложить руки и убаюкать. Он залез в грузовик и поднял взгляд на её окно.
Норс улыбнулся, заметив её силуэт, и помахал на прощание.
Она помахала в ответ. Её сердце радостно забилось, и она проводила грузовик взглядом, пока тот не скрылся за горизонтом.
Ёлочный рынок опустел, погасли огни. В тусклом свете продуктового магазина Мариголд разглядела, что ели укрылись тонким снежным одеялом.
На улице царил холод, пустота и мрак.
Звякнули ключи.
Мариголд обернулась. В доме царили тепло, уют и свет. Ей понадобилась помощь Норса, чтобы сделать подарок, и вот он: прекрасный дом и чудесная ёлка.
Повернулась дверная ручка.
— Мам, добро пожаловать домой.