— Получилось, — сказала Йона, улыбаясь, и закрыла отверстие.
Джек сделал жизнеутверждающий жест локтем и сложенной в кулак ладонью.
— Есть одна генераторная, — сказал Джек. — Сейчас выйдем к станции и поедем на метро.
***
— Какой он? — спросил Джек. — Ваш мир?
— Ты про Марс?
Они вышли за пределы нулевого кластера. Путь был новым, незнакомым Йоне.
— Не-е-е-т, я про твой полис, - протянул удивленно Джек. — Ты же была маленькой, не помнишь, наверное, ничего.
— Помню кое-что, — сказала она. Конечно, она помнила намного больше, чем мог бы запомнить обычный ребенок. Свое рождение… Свое нахождение в утробе… Полгода полета к Земле — бедная мама, она так вся извелась тогда из-за ее проделок на корабле... — Марс, конечно, не так прекрасен, как Земля, но у него тоже есть свое очарование. Тем более для меня. Это место, откуда я родом, где провела первые годы жизни.
Она сделала паузу, вспоминая. Формация «Медуза Фосса», между Фарсис и Элизиум — место, где располагалась их одноименная колония. Джек молчал и внимательно ожидал продолжения.
— Конечно, мы жили там в метаглассовых зданиях, и изнутри видно долину, обрамленную хребтами и покрытую местной травой, которую специально вывели для Марса. Солнце на небосклоне маленькое и далекое-далекое. Есть редкие деревья — пока плохо приживаются, даже модифицированные. Дышать невозможно, хотя атмосфера, схожая с нашей, уже есть, но все еще большая ее часть создается искусственно, машинами – растения не вытягивают. Поэтому выходим в масках с фильтром, хватает взрослому где-то на час. У нас хорошее место, бури редкие и не сильные, и скалы вокруг защищают. Обычно марсианские бури – катастрофическое бедствие, только сила метагласса и спасает остальные колонии. Раньше гор было больше, но очень многое срыли на строительные материалы, пока первые колонии создавались.
Джек удивленно хмыкнул.
— Год там длится дольше, мне бы сейчас там было восемь, а не шестнадцать. Смена времен года там происходит намного дольше, по полгода. Есть редкие, но большие, полноводные реки, пока непригодные для питья, но после очистки можно использовать для полива и технических целей. Зимы очень холодные, выходить зимой наружу — смертельно. Но нет столько снега — чтобы было столько же, как на Земле, надо подождать еще где-то тысячу лет. Зимы тогда и потеплее будут, как здесь, на вашей планете.
— Ого-го-го! — сказал Джек, встряхнув головой от удивления. — А ты скучаешь по Марсу?
— Иногда, — ответила она. — Раньше чаще.
Она замолчала и погрузилась в воспоминания: об отце, о колонистах, об их детях, с которыми она играла. Как ей хотелось увидеть их когда-нибудь снова! Какие они сейчас… Что с ними...
— А про полис что тебя интересует? — сказала Йона, очнувшись от образов прошлого.
— Ну… Каково это жить на суше? Когда тебя окружает земля, а не океан.
— Не знаю даже как объяснить. Там, где мы живем, вокруг степь — растут кустарники, трава. К востоку от полиса протекает большая река, называется Урал.
— Полис, — произнес Джек. — Это как Либерти?
— Ну да, это такой супергород. Только у нас нет рабства.
— И модов?
— И модов, — сказала Йона, и после паузы добавила: — Как и на Марсе.
— Почему? Почему их нет на Марсе?
— Работники из них никакие, а создавать новое пока способны только люди, - ответила она.
Джек удовлетворенно хмыкнул.
— Согласен. Так оно и есть.
— Хотя... — сказала Йона. — Это, конечно, не совсем ваши моды, но, одному моему знакомому — он живет в полисе — 162 года, зовут его Джордан, и у него есть ряд полезных модификаций, хотя он по-прежнему выглядит как человек.
Джек понимающе закивал головой:
- У нас тоже есть такие долгожители.
— Он — один из немногих, кто остался из людей первой волны, уходивших все дальше на Восток, где уже появлялись полисы, - продолжила Йона. - Он из тех, кто участвовал в их создании. Вот он рассказывал, что в его время генетические технологии не были еще злом — продлевали людям жизнь, избавляли от болезней, возвращали утраченные способности или создавали новые...
— Как у тебя, — восхищенно сказал Джек.