По возвращении с отдыха домой Речницкого и его дочь ждал очередной вызов в Москву.
Остановились, как обычно, в гостинице ЦДСА. Разумеется, не все их время было занято делами службы. Генерал был завзятым театралом, но его предпочтения были довольно узкими — ни оперу, ни драму он не любил, предпочитая балет, музыкальные комедии и более всего — оперетту. В первый же вечер пребывания в Москве Яков отправился на спектакль «Учитель танцев» в расположенный совсем рядом Центральный театр Советской Армии, где блистал молодой тогда Владимир Зельдин. После спектакля Речницкий вместе с дочерью проник за кулисы (попробуй, останови орденоносного генерала!) поздравлять актеров и там свел знакомство с Зельдиным, пригласив его в компанию, которая намеревалась собраться через день в гостинице «Москва».
В тот день генерал тоже не упустил возможность побаловать себя, отправившись на «Укрощение строптивой» в Московский театр оперетты. После спектакля офицерская компания отправилась в номер гостиницы, где остановился один из них. Из ресторана заказали закуску и выпивку, устроив дружескую вечеринку. Владимир Михайлович Зельдин пел под гитару, произносил витиеватые застольные речи, но, в отличие от большинства собравшихся, предпочитал выпивать поменьше. При всем том почитании, которым тогда окружали известных артистов, и почти что детским любопытством, которое питали офицеры к артистической жизни, все же ощущалась некоторая чужеродность Зельдина в этой компании. Кроме того, были такие вопросы, которые товарищи офицеры хотели бы обсудить с глазу на глаз, без посторонних ушей. И потому генерал Речницкий отправил свою дочку вместе с Зельдиным вниз, в зал ресторана «Москва» — пусть себе потанцуют.
В качестве партнера для танцев Зельдин оказался великолепен, да и ему не приходилось сожалеть о партнерше. Некоторое неудобство для девушки доставляло то, что он был выше ростом, чем ее отец (обычный ее партнер по танцам в Польше), и имел непривычную для нее манеру жестко вести партнершу. После каждого танца Нине приходилось отправляться на какое-то время обратно в номер — ведь ее инструкции требовали постоянно находиться при особе Якова Францевича Речницкого. Вот за нарушение этой инструкции ей и влетело потом от их общего начальника, и никакие ссылки на прямой приказ генерала не принимались во внимание.
На следующий день Яков сообщил дочери:
— Сегодня снова идем в ресторан. В «Прагу», и с нами там будет «товарищ Андрей».
— Да? А как мне обращаться к «товарищу Андрею»? — спросила Нина. Действительно, не по агентурному же имени его при людях называть?
— Павел Анатольевич, — после секундной задержки ответил ей отец.
Павел Анатольевич оказался молодым, едва сорокалетним генерал-лейтенантом, и он произвел на девушку определенное впечатление. За его свободной, простоватой манерой общения эдакого рубахи-парня чувствовалось расчетливое создание нужного образа, ибо простоватость тщательно дозировалась, чтобы не допустить переигрывания. Не укрылся от Нины и недюжинный ум сотрапезника, хотя он всячески старался его не демонстрировать. Пожалуй, на постороннего наблюдателя Павел Анатольевич должен был произвести именно такое впечатление, какого он и добивался. Но Нина, сама обладавшая незаурядными актерскими данными, просто почувствовала родственную натуру.
После взаимных представлений, едва они успели сделать заказ, на сцене появился новый персонаж.
— Ба, кого я вижу! Яков Францевич, какими судьбами? — «Иван Иваныч» распахнул объятия, разыгрывая неожиданную встречу, хотя еще вчера принимал Речницкого в своем кабинете.
— Да вот, Иван Иванович, приехал в Москву в командировку, — генералы обнялись, похлопывая друг друга по плечам. — Не откажитесь присоединиться к нашему столу!
Снова последовали взаимные представления, и тут Нина услышала фамилию генерал-лейтенанта — Судоплатов. Тогда ей мало что говорило это имя, хотя уже и довелось слышать о легендарном руководителе разведывательно-диверсионной службы. С появлением «Иван Иваныча» окончательно стало ясно, что Павел Анатольевич появился в ресторане не для встречи с Речницким и уж тем более не для знакомства с его дочерью. На них возлагалось проведение операции прикрытия — демонстрации дружеского общения Якова и его дочери с Судоплатовым, к которому случайно присоединился «знакомый» Речницкого.