Бурный протест вызывает у меня еще только одна вещь: любители нравоучений. Никто не должен считать себя вправе выступать с проповедями.
Вот и меня понесло.
И немудрено: слишком уж серьезно меня многие воспринимают.
XI.
Американцы с большой помпой отмечают 17 марта (День святого Патрика (Ирландский национальный праздник. – Прим. пер)), 5 мая (Мексиканский национальный праздник. – Прим. пер) и 12 октября (День Колумба), но полностью игнорируют б декабря, которое, как вам скажет любой финн, является Днем независимости Финляндии.
Большинство жителей Финляндии отмечают День независимости точно так же, как и любой другой праздник, – бурными застольями. Они предаются чрезмерным (даже по финским стандартам) возлияниям накануне вечером, а почти весь следующий день – выходной – приходят в себя перед телевизором. Наверное, единственная альтернатива – это пытаться преодолеть похмелье, таскаясь по заснеженным окрестностям.
К телевизору всех приковывает одно зрелище: Президентский бал. В Финляндии высший свет не очень развит, и, кроме Президентского бала, других крупных светских событий, можно сказать, нет. Бал показывают по телевизору на всю страну, чтобы удержать людей от поездок с похмелья и доказать самим себе, что мы тоже можем провести церемонию не хуже вручения «Оскаров». Нет, вот более подходящее сравнение: суперкубок финского высшего общества. Итак, весь день все финны от северного утсйоки до южного Ханко поглощают гравлакс (Гравлакс – популярное в Финляндии и Скандинавии рыбное блюдо. – Прим. пер) и аспирин, наблюдая, как цепочка приглашенных – мужчины во фраках и женщины в сногсшибательных (для Скандинавии) вечерних платьях – пожимают руку президенту.
В 1999 году в число приглашенных попал и я.
Приглашения рассылаются автоматически всем послам иностранных государств и членам финского парламента. Еще сотня-другая людей приглашается по разным причинам. Кто-то завоевал олимпийскую медаль, а кто-то помог президенту в ходе предвыборной кампании. Получит приглашение капитан хоккейной команды, только что выигравшей чемпионат мира, и создатель операционной системы, завоевавшей всеобщее внимание. Супруги и спутники жизни тоже попадают на бал.
Вообще-то нам с Туве повезло, что мы смогли пойти. Мы подали в иммиграционное ведомство США заявку на разрешение посетить Финляндию в августе. А разрешение получили только в начале ноября. Через две недели пришло приглашение на Президентский бал.
Теперь представьте себе, на что это похоже. Две тысячи финнов, причем не обязательно самых важных, набились в президентский дворец. В этом здании когда-то жил русский купец. Это просто большой дом, пусть не дом на одну семью, а дом для семьи с большим количеством обслуги – поваров, горничных и так далее. Ничего грандиозного.
Приезжаешь, Сдаешь пальто и оказываешься зажатым в толпе. Непонятно, куда идти. Раздают бокалы с пуншем. В состав пунша – ясное дело – входит водка. В Финляндии иначе быть не может. Некоторое время уходит на то, чтобы найти собеседников. Все кончается разговорами с журналистами – честно говоря, они здесь самые интересные люди. (Возможно, из-за пунша они кажутся более интересными, чем парламентарий, скажем, из Лахти.)
Ничего особо увлекательного я не ждал, потому что люди были в основном незнакомые. Из всей тусовки открытых исходников пригласили только меня. Я думал, будет, как с армией: больше кайфа потом об этом рассказывать. Но вышло в самом делекруто.
На Туве было потрясающее зеленое платье, которое привлекло бы внимание прессы, даже если бы мы были на вручении «Оскаров», а не на балу у президента Финляндии. Поскольку она так классно выглядела и поскольку в том году Финляндия не выиграла чемпионата мира по хоккею, пресса назвала нас королем и королевой бала.
Вот так.
«Ты пришел в этот дом как друг, а не как журналист. Журналистов мы сюда не пускаем».
Никогда не видел Туве в таком возбуждении. Она встречает меня на пороге нового дома в день, когда они с Линусом получили ключи. Дом совершенно грандиозный: не удивлюсь, если почтовый индекс пресс-центра (в котором теперь стоит бильярдный стол Линуса) отличается от индекса того зала, в котором спят Патриция и Даниела (там можно было бы разместить целый детский сад). Просторный коридор, неспешно огибая углы, ведет от входной двери в гостиную. Если убрать шикарный итальянский паркет, то девочки, когда подрастут, смогут носиться здесь на скейтборде.В кабинете Линуса на первом этаже раздвижная зеркальная дверь. Пять ванных комнат. Может быть, с тех пор нашлась еще парочка. И все это в огражденном поселке вдали от центра Кремниевой Долины.
У них гостит Нике Торвалъдс. Отец с сыном только что вернулись из старого дома на взятом напрокат «BMW-Z3». Эту модель Линус собирается в скором времени купить, а вечером Нике поедет на ней в библиотеку Стенфордского университета. Но сначала он облокачивается о бортик бассейна, расположенного в заросшем заднем дворе, и объявляет, что это самый большой дом, которым когда-либо владели Торвалъдсы. Потом берет лист бумаги и перечисляет всех двадцатерых Торвалъдсов. Он еще не знает, что на подходе двадцать первая.
Линус тоже в приподнятом настроении обходит свои пустынные владения. Нике снимает окрестности на видео, ая прошу Линуса перенести Туве через порог, чтобы я мог это сфотографировать. Следует совершенно нехарактерная для финнов публичная демонстрация нежных чувств.
«Ты не ожидал, что наш дом будет таким большим?»– спрашивает меня Туве.
Туве хотела отправиться на открытие магазина ИКЕА в Эмеривилле, чтобы купить шкафы в новый дом, поэтому я пригласил Линуса с малышками к себе в дом, который я снимал на Стинсон-Бич. По приезде я позвал Линуса кататься на байдарке по лагуне. Он плавал вначале один, потом с каждой из девочек и выбрался на причал в мокрых штанах.
Я хотел узнать мнение Линуса по поводу главы «Испортит ли меня успех?», поэтому увел девочек на пляж, чтобы он мог спокойно прочесть текст.С полчаса Патриция и Адниела охотятся за морскими звездами и пробуют ножками воду, после чего одна из них провозглашает: «Kisin kommer», что означает: «Хочу на горшок».