Руки непроизвольно расслабились и Кира выскользнула, с шумом грохнувшись на пол. Удар головой об бетонный пол окрасил подъезд красным цветом крови.
Николаю резко стало холодно. Буря эмоций накрыла его.
Ты убьешь её! Ты убьешь её! – продолжал твердить голос, ломая всякое сопротивление и зомбируя. Он всё также подкидывал вожделенные образы, перелетая с картинами умерщвления Киры, как что-то неразделимое.
Увы, слабовольный человек – не тот, кто может долго противостоять сильной ментальной атаке.
Николай сдался, даже толком не начав борьбы. Он просто-напросто подчинился, отдавшись в распоряжение своему повелителю. Если до этого он ещё хоть как-то управлял своим телом, то теперь он превратился в настоящего робота.
Его глаза остекленели. Движения стали ломаными и неестественными.
Схватив девушку за волосы, он поволок её по лестнице, оставляя за собой кровавый след и ни капли, не заботясь об этом.
В своём состоянии он не ощущал тяжести, не ощущал абсолютно ничего, кроме желания.
Ему повезло дважды. Первый раз – то, что никто не встретился на пути. Второй раз – то, что, выбегая раннее из дома, он не запер дверь и сейчас не пришлось возиться с ключами.
Оказавшись наконец в своей квартире Николай, вдруг ощутил, как влияние голоса чуть-чуть поубавилось. Ему будто бы вернули возможность управлять своим телом. Ему давали возможность свершить то, для чего всё это было затеяно, давали возможность наконец вкусить запретный плод.
Всё произошло неожиданно. В тот момент, когда до блаженства оставалось совсем ничего. Николай уже успел затащить девушку на свой старый потрёпанный засаленный диван. Его руки уже тянулись к колготкам чтобы скорее сорвать их.
Тело Киры вдруг пыхнуло жаром как от растопленной печи. Мощнейшим жаром, переполненным материальной энергией. И эта энергия как огромный молот вдарила по Николаю, по всей площади соприкосновения, запуская того в полёт. Но только его полёту не было суждено долго продлиться. Жирное тело наткнулось на преграду в виде стены и с гулким звуком долбанувшись об неё упало на пол, превратившись в безжизненую груду мяса.
***
Кира открыла глаза.
Голова гудела будто по ней всю ночь долбил дятел и долбил с особой жестокостью по всем возможным и невозможным местам. Боль была безумно сильно, ей даже не сразу получилось сфокусировать зрение и оценить ситуацию. А ситуация складывалась весьма непростая.
Девушка очнулась на старом повидавшего виды диване. Том самом диване которые изготавливали ещё с отметкой СССР.
Окружающая среда помещения тоже не далеко скакнули от этого самого СССР.
Огромный пузатый телевизор высился на деревянной перекошенной тумбочке напротив места пробуждения. Старые пожелтевшие и потрёпанные книжки стояли ровными рядами на соседней с тумбочкой полочке.
Кира с трудом повела взглядом в сторону окна, откуда пробивался утренний рассвет сквозь дыры в застиранной старой шторе.
- Где я? - пробубнила она себе под нос, приняв сидячее положение.
И тут её взгляд наконец скользнул влево, в совсем противоположную сторону от окна.
Тело Николая Павловича лежало на полу у стены, в проходе между залом и коридором. Шея была вывернута под неестественным углом.
А затем нахлынули воспоминания предшествующие отключке.
Кира с трудом встала с дивана, поправила юбку, застегнула куртку и пошатываясь направилась в коридор. Нет, она не закричала, она не начал звать на помощь, она не ломанулась на выход, снося всё на своём пути.
Её стройные ножки перешагнули тело жирного урода в узком проходе, так будто на пути валялся обычный пакет с мусором, вызывающий лишь чувства брезгливости.
Она поморщилась, в очередной раз ощутив резкую головную боль. Нащупав у себя на затылке запекшуюся кровь и только сейчас обратив внимание на тонкий кровавый след, тянущийся от входа к дивану, Кира связала эти две вещи между собой. Удара по голове она не помнила, а значит это произошло после отключки.
Ей захотелось плюнуть на тело жирдяя и в очень красочных тонах высказаться, но в какой-то момент, она чуть не прикусила свой язык. Это желание просто как огонёк свечи, затушенный порывом ветра, резко пропало.
«Что со мной? Почему мне не страшно? Почему нет злости? Где истерика? Куда всё это делось?»
Нагнувшись к телу, она взяла его за руку. Пульса, не наблюдалось. Логично. У человека, с вывернутой на сто восемьдесят градусов головой, пульса и не должно быть. Значит помочь Николаю она уже не сможет.
«Что? Помочь? Нет, с моей психикой точно что-то не в порядке.»