— Как вам песенка? — спросила она.
— Думаю, в неё можно было подбавить ещё немного шафрана.
— Вы занятный, знаете вы это?
— Угу.
Что это, комплимент? Как собеседник, он вряд ли соответствовал её уровню. И безо всякой причины, просто потому, что это пришло ему в голову, он рассказал ей о футбольной команде, за которую играл — об «Упрямцах». Он рассказывал о том, каково это — быть голкипером, и против кого им приходится играть, о резвости их молодого нападающего Карла Френча и о своих надеждах на предстоящий сезон. Он рассказывал с энтузиазмом; потом вдруг остановился и почувствовал неловкость.
— Мне, наверное, следовало спросить, интересует ли вас футбол.
— Пожалуй, следовало, — сказала она, улыбаясь своей полуулыбкой, — боюсь, что он меня не интересует.
— Почему?
— Боюсь, я нахожу его скучным. Все эти грубые приёмы. Мне, право, не интересно.
— Хорошо. Тогда вы расскажите мне о ресторанах.
— Вас не интересуют рестораны.
— Почему нет? Может, я поведу вас в какой-нибудь. В Лондоне. В один из тех, что в Вест-Энде.
Она молчала. Он поднялся со стула и медленно пошёл к ней. Господи, до чего же она хороша, вся такая элегантная, белокурая, окутанная сигаретным дымком.
— Вы сегодня помыли голову? — спросил он.
Лукреция разразилась смехом.
— Я могу позволить себе не делать этого сама, знаете ли.
Её ответ приковал Даффи к месту; он так и застыл, где стоял, одна нога повисла в воздухе, словно он боялся, что поставит её на датчик давления и тем запустит всю сигнализацию. Она смотрела на него более-менее дружелюбно — если сравнивать с её обычным неприступным взглядом супермодели с обложки.
— Послушайте, я скажу вам об этом прямо, и тем самым между нами не останется недопонимания. Я нахожу вас довольно занятным, но отнюдь не сексуальным.
Даффи развернулся на сто восемьдесят градусов и только тогда опустил ногу на ковёр. Затем медленно пошёл к двери. Взявшись за ручку, он повернулся и спросил: «Занятный — это просто смешной или какой-то особенный?»
— Придёт время, я скажу вам, Даффи. Я вам скажу.
Когда он проходил через холл, ему показалось, будто он слышал смешок, маслянистый баритональный смешок. Он лежал в кровати и думал о том, что всего за один день Анжела назвала его заурядным и ни на что не годным, Дамиан — человеком низшего сословия, а Лукреция — несексуальным. Спал он плохо, и шестью часами позже, когда в доме ещё никто не встал, он уже ехал сквозь утреннюю дымку по М1, направляясь на юг.
Оказавшись в своей квартире, он почувствовал, что ему надо принять ванну. Нет, одной ванной тут было не обойтись, он был не прочь, чтобы его привязали к крыше «Шерпы» и провезли через авто-мойку. Чудесные огромные щётки отчистят всю грязь, которой он покрылся, а лохматые ласковые барабаны отполируют до нормального состояния. Он съел у Сэма Вичи завтрак и обед в одной порции, а потом забрал у Джима Прингла останки Рики (Джим был разочарован, что Даффи так и не пожелал, чтобы из Рики набили чучело и водрузили на дощечку). Пришедшая в три часа Кэрол обнаружила его склонившимся над последними страницами вечерней «Стандард». Он поднялся, поцеловал её, потрепал по попке, улыбнулся и снова уселся на стул.
— Что, неужто всё так плохо?
Проведя рядом с Даффи столько лет, Кэрол привыкла не обманываться, что такое его поведение могло быть вызвано новой длиной её юбки или ароматными капельками, нанесёнными за уши.
— Ромфорд, Уолтемстоу или Уимблдон?
— Что?
— Я тебя приглашаю.
— В самом деле плохо? Как ты себя чувствуешь?
— Тебя когда-нибудь избивали словами? Почему-то от этого болит дольше.
Спустя несколько часов, в фургоне, Кэрол, наконец, спросила:
— А куда мы едем?
— В Уолтемстоу, к собакам.
— Собакам?
— Поужинаем как следует. Разопьём бутылочку вина.
— И зачем мы едем к собакам? — спросила озадаченная Кэрол.
— Потому что они туда не ездят. — Даффи крепко сжимал руль. — Потому что они туда не ездят.
— Конечно, — сказала Кэрол, не спрашивая, не желая знать, — но Даффи, ты же не любишь собак, верно?
Она посмотрела на его обращённое к ней в профиль лицо, на выпяченную нижнюю губу и насупленные брови — причиной его хмурого вида было не дорожное движение.
— Я собираюсь их полюбить, — отозвался Даффи, — наверняка, в них есть много хорошего.
Они припарковались за квартал от стадиона и присоединились к мирной толпе ожидающих. Правда, на тротуаре перед входом стояла пара копперов, но исключительно для украшения: работёнка была не из трудных. Здесь не было футбольных фанатов, сюда приезжали семейства из Ист-Энда с непременной бабулей в перманенте и парочкой ребятишек. Даффи начал успокаиваться. Здесь он наверняка не мог встретить ни Лукрецию, ни Дамиана, равно как разъезжающего на допотопном велосипеде Генри, ползающего по-пластунски Джимми и браконьера Таффи.