– Прости меня, Феликс, – взмолилась она.
– Эти слова должны быть основными в твоей никчемной роли. Запомни, я – не твоя собственность, и не пытайся связать меня журналистскими путами и уловками, иначе ты дорого за это заплатишь, – в голосе не было злобы, но раздражение начинало выдавать себя.
– Кретин! Какого черта ты играешь со мной? – закричала она, он услышал громкий звук падения тяжелого предмета. Отодвинул трубку чуть дальше от уха. – Это ты водишь меня за нос! Не ты ли звал меня выйти за тебя? Что, скажешь нет? Идиот! – ей хотелось выставить его виноватым во всем, чтобы, покаявшись, он приполз к её коленям. – Ты говорил мне, что любишь меня! Ты клялся быть со мной всю жизнь! – он закатил глаза, продолжая трепать себя по влажным волосам. – А теперь что? Что я получаю? – делая короткие паузы между вопросами, она рычала, словно дикая кошка, готовящаяся схватить добычу. – Ты убежал, не сообщив ничего, абсолютно ничего! Хочешь, чтобы я верила тебе? Никогда этого не будет! И забудь… – голос внезапно прервался, донесся кашель. – И забудь все! Забудь меня, придурок!
Звуковая атака была закончена. Его лицо нисколько не изменилось в продолжение всей сцены.
– Что ж, прощай, – проговорил он спокойно и услышал прерывистые звуки удивления.
Константин положил трубку и выдернул шнур из розетки. Откуда она узнала номер, ему было неясно, но подозрения сводились к тому, что всё взято из одного источника. В её голосе он ясно слышал небольшой градус. И чего только не сделают пьяные люди. Кто-то умирает, будучи нетрезвым, кто-то влипает в странную любовную историю, кто-то кричит в трубку и обвиняет во всем того, кто не отвечал за свои действия в ту ночь. Алкоголь всему виной. И какому дегенерату пришло в голову сказать «In vino veritas»?
Роза побуянит и переключит своё внимание на очередного красавчика, её жизнь вернется в привычное русло: ночь, алкоголь, танцы, распутство. Константину же оставалось пожелать ей удачи и пойти своей дорогой, дорогой крови.
Он прошел на кухню, открыл холодильник, достал трое яиц и масло. Разбив их о край сковороды, смотрел, как прозрачно-желтый белок растекался по дну. Ему нравилось, когда желток не был каменным, а слегка дергался, когда посуда пролетала над столом. Он опустился на стул, взял в руку вилку и безжалостно оторвал кусок от яичницы. Специально потрясая еду, пронзенную четырьмя иглами, открыл рот и впустил ракету на станцию. Почувствовав вкус, вспомнил, что забыл посолить, но не стал тратить на то энергию. Солнце уже скрылось за горизонтом, на улице было включено фонарное освещение, которое старалось сопровождать прохожих всюду, тихо были слышны голоса молодых людей, неторопливо гуляющих во дворах, вдалеке катились машины, стараясь не разбудить жильцов.
У некоторых так начинается утро, для Константина так начинается ночь. Забросив остатки в рот, он швырнул сковороду в раковину и включил воду. Работая челюстями, смотрел на бегущую струю и думал, что жизнь в небольшой степени похожа на эту струю: она может быть быстрой под сильным давлением, медленной под слабым, но при этом она всегда отражает того, кто смотрит на неё. Запустив руки в воду, вымыл посуду и покинул кухню. Пройдя по коридору, остановился напротив зеркала и взглянул на своё отражение. Взял расческу и убрал челку назад, стал похож на холеного аристократа, но высохшие волосы не слушались, и они вернулись назад, придавая ему небрежный вид. В спальне он развязал полотенце, давая свободу коже, вальяжно прошелся по комнате до шкафа, раскрыл створки и выбросил на кровать чистую белую рубашку. Захлопнув двери, взял в руки полотенце и повесил его на ручку-грибок. Она завистливо скрипнула и замолчала, когда он натянул черные плавки на выточенные бедра. Брюки быстро закрепила ремнем сильная рука, гладкая ткань рубашки мягко покрыла спину, своенравный матерчатый удав обвил вокруг его шею и прочно закрепился на ней.
Вернемся к нашим баранам, подумалось ему. Проверив барабан револьвера, ласково вставил две пули и резким движением крутанул цилиндр, словно он выбирал, кому жить, а у кого вышло время. Спрятав оружие в карман, еще раз взглянул в зеркало, поправляя ладонью волосы и чувственно приподнял брови несколько раз, не улыбнулся. Взял ключи, снял с крючка пальто и вышел на лестницу. Закрыв дверь, спустился вниз, оглядел темный двор, освещаемый с трех сторон, и двинулся напрямик.
Сегодня в клубе «Солис» должна быть очень занимательная программа, пропускать которую он не хотел, ведь не каждый день увидишь пляшущих под дулом пистолета. Константин, скрывающийся в тенях дворов, задрал воротник к ушам и уже в который раз ругал себя за то, что черные волосы в темноте незаметнее, чем блондинистые. Останавливался, когда видел кого-либо, старался затаиться и почти не дышал, смотрел пытливым взглядом на проходящих, не видевших его. Добравшись до клуба, он почти пугливо посмотрел по сторонам и подошел ближе к охране. Двое крепких парней исподлобья вперили в него выжидающий взгляд, держа руки ракушкой.