— Переводить с русского на английский будете?
— Конечно!
— Тогда можно...
Англичанин знал все исторические термины, и Эйве с восторгом приобщился к истории становления северовосточной Руси. Вместо гонорара за перевод мы подвезли англичанина до Владимира.
Только я вернулся в Москву из Лейдена, пришло письмо от Бутенко из Новосибирска с отказом от дальнейшей работы. Субъективно Володя, конечно, ошибся, без меня он уклонился от правильного пути. Объективно Бутенко помог мне своим отказом.
Я считал ранее, что программу должен сделать Бутенко, поэтому держался довольно пассивно, не вникал в различные тонкости работы. Когда я остался один, понял, что "требование Кривицкого о том, чтобы я разработал блок-схемы алгоритма, справедливо. Пришлось засесть за работу.
К тому времени алгоритм существенно продвинулся вперед. В конце мая 1969 года, во время отдыха в Крыму, я открыл новый элемент алгоритма — зону. Простая зона — это совокупность фигур и траекторий их передвижения, где основной траекторией является траектория нападения атакующей фигуры по направлению к атакованной; другие фигуры либо препятствуют этому нападению (они того же цвета, что атакованная), либо поддерживают (они одного лагеря с атакующей).
Оказалось, что такая зона формируется по строго детерминированной структуре, в зону включаются лишь те фигуры, которые успевают принять участие в борьбе. (Бутенко решил, что включение зоны в алгоритм необязательно. Формально мы на этом и разошлись.)
Я продолжал трудиться над оформлением работы, не прекращая ее ни в поездках, ни во время отдыха. Осенью 1971 года я совершил большое турне по Югославии — сделал примерно 2500 километров на автомашине. Был в Сербии, Македонии, Черногории, Боснии и Герцеговине, Хорватии, Словении и Воеводине! Откровенно говоря, наибольшее впечатление произвела Черногория. Какие кручи, ущелья... Выступал я в Цетинье, древней столице Черногории. Были мы вместе с Божидаром Кажичем, нынешним вице-президентом ФИДЕ: он родился в деревушке недалеко от Цетинье, кончил в древней столице гимназию, во время войны партизанил в горах. Черногорцы считают себя «почти» русскими. «Нас с русскими 200 миллионов», — посмеиваются они. Как мне рассказывали, Черногория со времен русско-японской войны до сих пор «находится» в состоянии войны с Японией — Черногория тогда присоединилась к России и направила на фронт (так уверяют черногорцы) двух солдат, а при заключении мира забыли объявить, что Черногория прекратила состояние войны с Японией!
Поехали отдыхать на побережье Адриатики, в Будву. Пляж весь из белых мелких камешков, никаких волн — перед Будвой в двух километрах лежит остров Светый Никола, он защищает Будву от морских волнений. Вода такая чистая, что нельзя понять, какая глубина!
Купались, конечно, и... заканчивал я свою работу!
Подружились мы с Божо. Рост примерно 190, здоровый, спокойный черногорец, декламирует Пушкина. Справедлив и принципиален, и в то же время есть в нем что-то детское... Серьезно изучает историю шахмат, когда знакомится со старой шахматной книгой, радуется, будто клад нашел. Когда знал, что я работаю, не мешал (редкое качество).
Звонят из Совета по кибернетике Академии наук; Е. Геллер (просьба не путать с гроссмейстером!), сотрудник совета, приглашает 8 декабря выступить на семинаре в Доме ученых — весьма кстати. Пытался я договориваться с различными организациями о совместной работе над программой, но безуспешно. Криниц-кий и Рамеев, встретившись на одном совещании, обсудили этот вопрос и решили: надо направить программистов в лабораторию, которой я руковожу, и там начать работу. Конечно, я был за; может, на этом семинаре и найдутся сотрудники?
Мне показалось, что семинар прошел неудачно, вопросов много, но никто не выступил. Сначала сослепу не разглядел присутствующих, но, когда начались вопросы, по голосам узнал старых знакомых: и Шура-Бура, и Адельсон-Вельский... Потом они подошли и держались приветливо, за пять лет многое изменилось. Вместе с Адельсоном подходит его новый сотрудник Донской.
— Мы совершенствуем нашу программу, — говорит Георгий Максимович.
— А для дерева перебора выделяются ходы, имеющие смысл, или ходы включаются без разбора?
— В перебор идут все ходы.
— Это бесперспективно, — заявляю категорически...
В разговор вступает Донской:
— Это вы так думаете, а мы думаем иначе!
Вот и нашел товарищей по работе-
Но Геллер очень доволен «обсуждением». «Поймите, никто не выступил против, а вопросов сколько было — значит, все хорошо. В докладе вы сказали, что у вас новая работа оформлена? Давайте издадим в совете препринт». Поблагодарил я Ефима Самойловича за любезное предложение, и летом 1972 года препринт «Блок-схема алгоритма игры в шахматы» был выпущен в свет.