Геллер помог и в самом главном: вскоре председатель Совета по кибернетике академик А. Берг направил три письма: в Госкомитет по науке и технике, в Госплан СССР и в Минэнерго. В результате было принято решение об открытии в нашем институте соответствующей научной темы и о совместной работе с математиками ГВЦ Госплана; Госкомитет по науке отнесся благоприятно к работе.
Потом я узнал, что американское издание книги «Алгоритм игры в шахматы» сыграло свою роль в этом деле. Ответственный сотрудник Госкомитета В. Максименко как-то встретился на одной международной конференции с крупным американским специалистом по принятию решений Германом Каком:
«Как вам понравилась книжка Ботвинника? — спрашивает Кан. — У нас она произвела хорошее впечатление».
Виталий Иванович и попросил почитать русское издание книжки, когда решался вопрос об открытии темы!
Разрешение-то разрешением, а где программистов взять? Биржи труда у нас нет, объявление о приеме на работу не дашь, но голь на выдумки хитра!
Взял я сам у себя интервью, опыт уже был, один раз я это проделал с Н. Криницким для «Комсомольской правды». На этот раз принял все меры предосторожности: «журналист» задавал мне вопросы стандартные и даже недружелюбные — догадаться, что именно я задавал себе вопросы, было невозможно. Но самое главное в интервью было то, что читатели «64» узнали: ищу я программистов и что обращаться с предложениями надлежит по адресу ВНИИЭ.
Могло показаться на первый взгляд, что успех был полным: пришло около 40 писем, одно из Голландии, а одно даже из далекой Австралии. Австралиец волновался, что я уже набрал сотрудников, сообщал о своем семейном положении (женат, детей пока нет) — готов выехать немедленно. Но от москвичей было всего двадцать писем. Иногородних в расчет было принимать нечего; двух сотрудников лаборатории мне ранее удалось прописать в Москве, и тогда же я твердо решил, что третий раз в жизни этой «ошибки» повторять не буду.
Решили создать аттестационную комиссию под председательством Криницкого, вошли в нее, кроме меня, Д. Лозинский и Л. Полтавец (предполагалось, что именно они будут консультировать работу по составлению программы). Поговорили со всеми желающими москвичами, и стало грустно: или не подходили программисты по деловым качествам, или были связаны работой по рукам и ногам, или, узнав, что нм «грозит», сами отказались. Да и с выделением штатов и фонда на зарплату дело задерживалось в Госкомитете.
Пошел тогда я в Минэнерго на прием к С. Мхитаряну, почти тридцать лет назад подружились мы с ним. Сурен Григорьевич принадлежал к той старой гвардии советских энергетиков, которые во время войны обеспечивали страну электроэнергией; тогда деловые качества специалистов проходили суровую проверку.
«Это не вопрос», — сказал Сурен Григорьевич и выделил две единицы и соответствующий фонд зарплаты; пожали мы друг другу руки. Но как эти единицы заполнить?
В июне звонит Максименко: «Программистов еще не нашли? Направляю вам одного...» Спасибо Виталию Ивановичу — не забыл о шахматной программе. Мир не без добрых людей (в этой старинной поговорке «добрый» означает «хороший»). Через полчаса мы уже беседовали с Борей Штильманом, он только кончил мехмат МГУ и был недоволен направлением на работу, которую ему навязывали, — он и пришел к Максименко в поисках более интересного дела.
Учился он отлично, правда, очень юным выглядел.
— Куда же у вас направление?
— На ВЦ ВНИИЭ.
Вот это да! Стало быть, оставалось лишь договориться с руководством нашего ВЦ...
Боря кончил кафедру дифференциальных уравнений и никакого отношения к программированию не имел, но изучить все можно — объясняю ему задачу, которую надо будет решать. Выбора у Штильмана не было: или прыжок в неведомое (то бишь делать уникальную программу— гроссмейстера), или будничная работа на ВЦ. Конечно, это не то, о чем он мечтал, когда учился, но, может быть, это еще лучше? Боря снисходительно сказал «да».
Итак, в августе 1972 года появился первый программист. Поскольку он не был шахматистом, ему была поручена общая часть программы — программа поиска хода. Следовало найти шахматиста, чтобы обеспечить выполнение специальной шахматной части программы. Пришлось вновь просмотреть список «добровольцев»-москвичей: выбор пал на Сашу Юдина, кандидата в мастера, раньше он был чемпионом МИИТа; надо было лишь «перетащить» его из ЦНИИ МПС, где он работал программистом. Саша подтвердил согласие; Аксель Иванович Берг подписал просьбу о переводе Юдина, и в сентябре 1972 года появился второй программист.