— Существует ограничение на количество карт, которые я могу показать, — медленно ответил он. — И я был уполномочен показать даже их только Арло.
— Понятно, — сказал Мерфей, слегка прищурив глаза от подтверждения того, что майор действовал не только сам по себе. — Боюсь, что мадам Фонда все же права.
— И я боюсь, что не могу пойти дальше этого пункта, не обсудив его сначала с… моим начальником, — твердо сказал майор. — Уверен, что он разрешит мне рассказать вам гораздо больше, чем он уже сказал, но пока он не разрешил, я не в состоянии этого сделать.
— Тогда мы в тупике, потому что я действительно не могу позволить вам уйти, пока мадам Фонда не убедится в вашей добросовестности.
— Вы не можете позволить мне уйти? — повторил майор, глядя на более высокого, но явно безоружного сейджина. — Простите меня за этот вопрос, но каковы шансы, что вы сможете помешать мне уйти?
— Лучше средних, — ответил Мерфей с медленной улыбкой.
— Думаю, что нет. — Рука майора потянулась к рукоятке пистолета, висевшего в кобуре на боку. — Со всем должным…
Он замолчал, когда рука Мерфея метнулась вперед с невероятной скоростью, почти слишком быстро, чтобы ее можно было увидеть. Эта рука скользнула мимо его собственной и легко выхватила пистолет из кобуры.
Тревога вспыхнула в его глазах, и вместо этого он потянулся к рукояти своего меча. Но он так и не прикоснулся к нему. Другая рука Мерфея взметнулась и сомкнулась на его предплечье, как ручная версия одного из гидравлических прессов в литейном цехе Линкина Фалтина. Это не было жестоким захватом или наказанием. Это было просто совершенно незыблемо и нерушимо, и рука Мерфея ничуть не дрогнула, даже когда майор навалился на нее всем своим мускулистым весом.
Он потратил целых десять секунд, пытаясь вырваться, затем остановился. Это было очевидно бесполезно, но это не было причиной, по которой он остановился, и странный, нетерпеливый, глубокий свет облегчения, казалось, засветился в его голубых глазах.
— Вы действительно сейджин, не так ли? — спросил он очень тихо.
— Люди продолжают это говорить, — ответил Мерфей со странной легкой улыбкой.
Майор перевел взгляд с него на Ниниэн и обратно, затем глубоко вздохнул.
— В Писании говорится, что сейджины — избранные Богом защитники — Его и Матери Церкви, — сказал он. — Если это правда, то вы поймете, почему я не могу сказать вам больше, чем мне было разрешено.
— Конечно, знаю. — Мерфей ослабил хватку на руке майора, хотя пистолет он сохранил, и отступил на полшага назад. Так получилось, что он оказался прямо между офицером охраны и Ниниэн. — Но в то же время знаю, что вы поймете нашу позицию. И хотя я могу уважать вашу преданность, думаю, что, вероятно, мог бы довольно справедливо предположить, кто ваш «начальник». Если я прав, ему нужна любая помощь, которую он может получить… и вы тот, кто первым вступил с нами в контакт. Так что, если вы и он действительно хотите, чтобы мы помогли что-то сделать с этим безумием, вам действительно нужно поговорить с нами, майор Фэндис.
.VI
— Ты шутишь.
Нарман казался странно расстроенным, — подумал Мерлин.
— Нет, конечно. Ты сам видел эти изображения. Если уж на то пошло, я чертовски хорошо знаю, что ты подслушивал, пока он говорил.
— Ну… да, — признался покойный маленький князь.
— Тогда в чем, по-твоему, проблема? — подозрительно спросил Мерлин, и Ниниэн фыркнула.
Мерлин посмотрел на нее. Они вдвоем сидели в удобных креслах в пещере Нимуэ со стаканами сорокалетнего Глинфича — прощального подарка Арло Макбита — перед ними, и теперь она покачала ему головой.
— Оскорблена его профессиональная гордость, — объяснила она и ласково улыбнулась аватару Нармана. — Это все, не так ли, Нарман? Ты никогда не предвидел, что это произойдет, и это тебя оскорбляет.
— Я бы, наверное, не стал выбирать глагол «оскорблять», — ответил он. — Однако я чувствую себя немного… раздраженным.