— О, ради всего святого! — Мерлин покачал головой, разрываясь между весельем и собственным раздражением. — Послушай, если тебе от этого станет легче, Ниниэн тоже этого не предвидела!
— Ты действительно хочешь вывести из себя нас обоих? — спросила Ниниэн с похвально невозмутимым лицом, лишь слегка искаженным огоньком в ее глазах.
— Нет, хочу, чтобы вы оба предложили нам свой лучший анализ, — сказал Мерлин.
— Поддерживаю ходатайство, — бросил Кэйлеб из Сиддар-Сити.
— Как и я, — добавил Мейкел Стейнейр. — И, в отличие от Нармана, я не мог наблюдать за разговором, когда он происходил. Возможно, вы могли бы рассказать о главных моментах для тех из нас, кто еще не знаком с ними? Потому что я должен согласиться с Нарманом в том, что все это дело кажется абсолютно невозможным!
— Да, — сказал Пейтир Уилсин, и его голос был намного резче, чем у архиепископа, почти хриплым. — Пожалуйста. Я сам в то время был занят другими делами. Если бы я имел хоть малейшее представление о том, что хотел сказать Дючейрн, я бы нашел время посмотреть это! Но я этого не сделал и не могу поверить…. Я имею в виду, хочу верить, но….
— Поверь мне, я понимаю это, Пейтир, — мягко сказала Ниниэн. — Он был твоим дядей, но он был моим другом — моим очень близким другом. И теперь я знаю, что он умер так, как умер, по крайней мере отчасти, чтобы защитить меня. И какие бы сомнения вы ни испытывали по поводу того, что вы прямой потомок Андрокла Шулера [ранее, в седьмой части, Шулера звали Фредерик], «Камень Шулера» доказывает, что Фэндис не говорил нам ничего, кроме правды. Не думаю, что он рассказал нам все — если уж на то пошло, он сам заявил нам, что не рассказывает нам всего. Но то, что он сказал нам, было правдой, и это значит, что мы можем поблагодарить твоего дядю Хоуэрда за все это.
— И Робейра Дючейрна, — серьезно сказала Нимуэ Чуэрио из дворца Мэнчир. Она стояла позади Айрис, когда княжна и граф Корис сидели на дворцовом балконе, глядя на Мэнчирский залив, пока солнце клонилось к горизонту позади них. — Должна сказать, что я тоже не предвидела этого.
— Я… удивлена меньше, чем могла бы быть, — медленно произнесла Шарлиэн из Теллесберга. — Если бы я когда-либо подозревала, что что-то подобное возможно, я бы выбрала Дючейрна как того, кто, скорее всего, стоит за этим. По его действиям в Зионе, особенно по его усилиям должным образом заботиться о бедных и обездоленных, было очевидно, что с ним произошло нечто вроде подлинного возрождения его веры. На самом деле, я задавалась вопросом, почему он уже давно избегал открытого разрыва с Клинтаном — как человек, который явно ненавидел все, за что выступал Клинтан, всеми фибрами своего существа, мог продолжать идти с ним на одно соглашение за другим. В конце концов, я списала это на трусость, и, видит Бог, у него было достаточно доказательств того, что любое разумное человеческое существо должно бояться Жэспара Клинтана. Но это… это придает совсем другое лицо его «приспособленчеству».
— Действительно, так и есть, — согласился Мерлин, затем слегка повернулся в кресле, чтобы посмотреть прямо в лицо проецируемому изображению Пейтира Уилсина.
— Короткая версия этого, Пейтир, заключается в том, что ваш дядя во многих отношениях был… более инициативным человеком, чем ваш отец. Он полностью поддержал кандидатуру вашего отца на пост великого инквизитора и на сто процентов согласился с необходимостью сбора доказательств, которые понадобятся вашему отцу для устранения злоупотреблений и коррупции в викариате. Но он также знал, что на самом деле случилось со святым Эвирахардом, и он был полон решимости не допустить, чтобы это случилось с вашим отцом, если сможет. К сожалению, по словам майора Фэндиса, он также знал, что ваш отец не одобрил бы его усилий, поэтому, как и многие младшие братья, он просто… забыл упомянуть о них при нем.
— После того, как Клинтан победил на выборах — или, скорее, после того, как Рейно подготовил голосование, чтобы дать ему победу, — ваш дядя спокойно продолжил свои усилия. Я не знаю точно, чего он надеялся добиться с их помощью, но помните, что когда он отправлялся в путь, не было ни армии Божьей, ни могущественного воинства. Единственной реальной вооруженной силой в Зионе — или где-либо еще на землях Храма, если уж на то пошло, — была храмовая стража. Подозреваю, что он надеялся, что в конечном итоге сможет набрать достаточно большое количество младших офицеров, чтобы действительно позволить ему убедить вашего отца в том, что военный переворот против Клинтана и инквизиции может увенчаться успехом.