Затем произошел всплеск нападок «кулака Бога» на высшее духовенство, особенно среди епископата. Это было достаточно плохо, но за последние пятидневки восемнадцать обычных агентов-инквизиторов попали в засады, когда они выполняли свои обязанности. Семнадцать из них были мертвы, восемнадцатый был в коме, и никто — ни одна живая душа — не видел проклятую штуку Шан-вей. Никто. Когда инквизиция не смогла найти ни одного свидетеля жестокого убийства одного из своих — когда все настаивали, что понятия не имеют, что произошло, — они вступили в неизведанные моря. Ничего подобного никогда раньше не случалось. И единственное, в чем он был уверен, так это в том, что эти убийства не были совершены «кулаком Бога». Атаки были слишком… небрежными. Слишком страстными. Они были делом рук возмущения, а не продуманной стратегии. Кроме того, «кулак Бога» всегда презирал случайные нападения на случайно выбранных уличных агентов-инквизиторов. Нет. Эти нападения были делом рук обычных зионитов, результатом ярости, кипящей прямо под этой спокойной поверхностью за его окном.
Это не значит, что все население города втянуто в это, Уиллим, — сказал он себе. — Сколько людей нужно, чтобы убить восемнадцать человек, особенно когда они пойманы в одиночку или с единственным товарищем, который им помогает? Это может быть не более чем горстка недовольных! Так что Жэспар прав. Нападения не доказывают, что… недовольство является всеобщим.
Нет, это не доказывало окончательно ничего подобного. Но Уиллим Рейно в свое время был агентом-инквизитором — и прокурором-инквизитором. Он не мог бы начать подсчитывать количество дел, которые он возбудил на основе гораздо более надуманных улик, чем семнадцать тел в морге инквизиции.
А теперь Уинчистейр даже не потрудился прийти на прием! Что ж, его ждет нагоняй, когда он все-таки прибудет, и…
— Извините меня, ваше преосвященство.
Рейно отвернулся от окна. Младший священник вернулся, и его лицо было бледным, выражение его лица было заметно потрясенным.
— Что? — спросил архиепископ, борясь с внезапным ощущением тошноты.
— Отец Аллейн… — Младший священник сглотнул. — Отец Аллейн мертв, ваше преосвященство. Он и отец Жэксин, отец Пейер и отец Куинлин… они все мертвы.
— Все они?! — Рейно уставился на помощника.
— Все они, — подтвердил младший священник. — Я только что получил сообщение от секретаря отца Аллейна. Он говорит… он говорит, что отец Аллейн созвал остальных на раннее собрание — думаю, за завтраком — чтобы выслушать их отчеты перед встречей с вами. Кто-то бросил ручную бомбу в окно столовой.
— Шулер, — прошептал Рейно. Несколько секунд он пристально смотрел на младшего священника, затем встряхнулся. — Передайте епископу Маркису, что я хочу немедленно его видеть! — рявкнул он.
— Звучит не очень хорошо, — заметил отец Илэйис Мэкрэктон с беспокойным выражением лица. Младший священник взглянул на своего помощника, брата Рили Старнса, затем перевел взгляд на сержанта храмовой стражи, командовавшего отрядом, назначенным для их поддержки.
— Не спрашивай меня, отец, — раздраженно сказал сержант, склонив голову набок, прислушиваясь к крикам, доносившимся из-за угла впереди них.
— Ну, думаю, есть только один способ выяснить, — сказал Мэкрэктон, его тон был значительно сердечнее, чем он чувствовал на самом деле.
— Если ты так говоришь, отец.
В голосе сержанта звучало такое же сомнение, какое на самом деле испытывал Мэкрэктон, но он мотнул головой в сторону своих людей.
— Вы слышали отца. Смотрите в оба!
Головы закивали, и Мэкрэктон попытался притвориться, что не заметил штыков, примкнутых к винтовкам стражников. Затем он глубоко вздохнул и кивнул Старнсу.
Ежедневный брифинг сегодня утром звучал так… рутинно. Конечно, это была не совсем желанная обязанность, но кто-то должен был пойти и сорвать богохульные листовки, которые появлялись каждую ночь, и сегодня была их очередь. Мэкрэктон внес свою лепту в то, чтобы избежать этого любым возможным способом. Было что-то такое в простом прикосновении к вещам, в соприкосновении с чем-то таким явно нечистым. И даже если их срывали, они появлялись снова только на следующее утро. Никогда не в одном и том же месте, но были части города — такие участки, как проспект Жеппсин, — где они появлялись всегда. Они могли находиться на другом здании — сегодня у церкви Сент-Незбит, а завтра у библиотеки на проспекте Жеппсин, — но они всегда были здесь. Любой, кто готов поверить в их ложь, всегда может найти свежую порцию их на Жеппсин.