Они достигли подножия лестницы, ведущей к виселице, и Клинтан остановился. Сопровождающий эскорт остановился, и он поднял одну ногу, как бы ставя ее на нижнюю ступеньку лестницы. Но он этого не сделал. Он просто стоял там, глядя теперь на петлю, покачивающуюся на ветру, а не на сейджинов, стоящих столбом на трибунах.
Секунды текли, и — наконец — сержант в чарисийской форме тронул его за плечо. Чарисиец мягко толкнул его, давая заключенному возможность сохранить достоинство, но Клинтан резко повернулся. Он снова уставился на трибуны, его лицо побелело, руки дрожали.
— Пожалуйста! — хрипло закричал он. — О, пожалуйста! Это было — я думал… Я не могу…!
Он упал на колени, умоляюще протягивая руки.
— Я думал, что был прав! Я думал… я думал, что Писание было правдой!
Стонар напрягся. Этот человек был сумасшедшим. Здесь, в самом конце, наконец-то оказавшись лицом к лицу со смертью, с возмездием за миллионы своих жертв, он сошел с ума.
— Пожалуйста! — почти всхлипнул он. — Не надо! Это не моя вина! Они солгали!
Сержант, который пытался оставить ему дар достоинства, отступил назад. Затем он взглянул на своих товарищей, и четверо из них наклонились, подняли заключенного на ноги и понесли его к виселице. Он отчаянно сопротивлялся, извиваясь и брыкаясь, но это было бесполезно. Они протащили его через платформу и держали, пока палач надевал петлю ему на шею. Он снова попытался закричать, но один из охранников зажал ему рот рукой в перчатке, в то время как молодой бригадный генерал в форме ополчения Гласьер-Харт развернул лист бумаги.
— Жэспар Клинтан, — прочитал он, — вас судили и признали виновным в убийстве, пытках и преступлениях, слишком варварских и многочисленных, чтобы их перечислять. Вы изгнаны Церковью, лишены своих должностей, лишены своего места среди детей Божьих своими собственными действиями. И поэтому вы приговорены к повешению за шею до самой смерти, а ваше тело должно быть сожжено дотла, а пепел развеян по ветру, чтобы он не осквернял священную землю. Этот приговор должен быть приведен в исполнение в этот день и в этот час.
Он сделал паузу и сложил бумагу, затем кивнул сержанту, чья рука зажала рот Клинтана.
— Вы хотите что-нибудь сказать? — спросил Бирк Рейман, когда эта рука была убрана, вспоминая голодную зиму в Гласьер-Харт, вспоминая всех умерших и погибших жителей провинции, которые никогда не вернутся домой.
— Я… я… — Голос дрогнул на грани. Он треснул и умер, а рот безмолвно шевелился.
— Я бы хотела, чтобы коммодор и Шан-вей были здесь, чтобы увидеть это, — тихо произнес голос Нимуэ Чуэрио на ухо Мерлину Этроузу, и он знал, что каждый другой член внутреннего круга услышал ее в тот же момент, даже если никто из остальных не мог ответить.
— И Гвилим, — ответил он по своему встроенному комму, пристально глядя сапфировыми глазами на дрожащего великого инквизитора с петлей на шее. — Все остальные, кого убил этот ублюдок.
— Я знаю. Но мы прошли долгий путь от того, с чего ты начал, Мерлин. Долгий путь.
— Может быть. Но нам предстоит пройти еще более долгий путь, и есть о чем беспокоиться из-за «возвращения архангелов». То, как Дючейрн спасает Церковь, находит какой-то способ справиться с этим, должно нас… занять.
— Конечно, так и будет, — сказал голос Нармана Бейца. — Но поскольку ты так любишь цитаты Черчилля, как насчет этой? «Это еще не конец. Это даже не начало конца. Но это, возможно, конец начала».
Бирк Рейман подождал еще десять медленных секунд. Затем он отступил назад.
— Очень хорошо, — холодно сказал он и кивнул палачу.
Люк открылся, веревка туго натянулась, и тело дернулось один раз, когда чисто сломалась шея. Из наблюдающей толпы послышался какой-то звук. Не от ликования, не от торжества. Только глубокий, бессловесный вздох.
— Я не знаю, как это выглядит с твоей точки зрения, Мерлин, — тихо сказал Нарман, — но с моей? Это было чертовски трудное начало, мой друг.
Мерлин пристально посмотрел на тело, наблюдая, как оно медленно раскачивается, и положил руки на плечи Ниниэн. Она накрыла его руку на своем правом плече своей и повернула голову, чтобы посмотреть на него. Он отвел взгляд от тела, встретился с ней взглядом и медленно улыбнулся.
— Здесь есть начало, Нарман, в этом оно есть. И если нам предстоит долгий путь, — он мягко сжал плечи Ниниэн, — по крайней мере, у нас хорошая компания для поездки.