— Как хоть зовут твоего друга? — спросил я у него.
— Трэвис.
— Он тут работает?
— Работает? — расхохотался отец. — Бери выше, Марти — он совладелец. Верно — ты увидишь его за работой… но это для души. Трэвис — он ковбой.
— Ого! — вырвалось у меня. Как раз в этот миг на одну из расходящихся от арены аллей выехала вереница… всадников! И кони, и их наездники были в масках. — Это они, ковбои?
— Нет, сын. Это — конная экскурсия, — ответил отец нехотя, потому что наверняка предвидел следующий вопрос. Я не замедлил его задать:
— А мне дадут прокатиться?
— Прокатиться… Этому-то Трэвис и учит — и лучше тебе не знать, сколько он берёт за урок! Помни: мы сюда приехали зарабатывать, а не тратиться, в том числе на бесполезные покатушки на лошадях… но, если ты будешь вести себя хорошо, я, так уж и быть, разрешу тебе посмотреть на на них поближе.
Поняв, что большего сейчас не добиться, я умолк. Миновав просторный стационарный сканер, мы въехали на стоянку C и припарковались; потом, привычно укрыв пикап чехлом, прошли внутрь комплекса сквозь ещё один скан-шлюз — уже для людей.
На выходе ждал сотрудник безопасности.
— Несёте с собой алкоголь, сэр?
— Это проблема? — удивился отец.
— Нет, сэр — пока вы не предложите его мальчику, — безопасник уже отвернулся, но у отца был ещё один вопрос:
— Не подскажете, как мне найти мистера Вильямса?
— Должен быть на арене — прямо, прямо и направо. Указатель с ковбоем на быке. Приятного отдыха.
— Мистер Вильямс — это и есть твой Трэвис? — спросил я, когда мы отошли.
— Ага.
— Чего от него ждать?
— Дельный вопрос! — отец хлопнул меня по спине. — Чего угодно — как от всех ковбоев. Держись с ними дружелюбно, но настороже. Считай, они те же русские.
— В смысле? — не понял я, пытаясь вообразить американцев русскими — которых вообще себе не представлял. Получалось так себе.
— Суровые парни, — ответил отец без улыбки.
Его слова подтвердились, и очень скоро. Первый ковбой, которого мы встретили, был похож, скорее, на военного, какими их показывают в рекламе армии — суровый, здоровенный, подтянутый. Только одет иначе: вместо камуфляжного комбинезона и шлема — рубаха и шляпа; на ногах — дорогущие сапоги со шпорами. А вот поверх джинсов сидели ещё одни штаны — кожаные и широкие, они защищали ноги, но не пах, и поэтому смотрелись немного смешно. Однако смеяться над этим я не стал бы… не при самом ковбое, во всяком случае. Убедившись, что он не слышит, я тихонько спросил у отца:
— А зачем ему ещё одни штаны? Поверх джинсов…
— Это не штаны, — шепнул отец в ответ. — Это чапы. Скакал когда-нибудь напролом сквозь заросли? Падал с коня? Отбивался от волков? Нет? Конечно, нет. Но если однажды соберёшься — надевай такие же.
Я кивнул, хотя и знал, что надеть их мне вряд ли доведётся. Теперь скот выращивали в Южной Америке, на месте лесов. Но ковбоев там не было — стада пасли беспилотники.
Ковбои остались только здесь, в Штатах.
***
— Приветик, Трэвис! Не меня потерял?
Высокий статный мужчина в белом костюме, белой широкополой шляпе — но в таких же смешных штанах, как у всех — настороженно, недоверчиво пригляделся к нам, и шагнул навстречу:
— Хэнки? Краснобай?! Это и правда ты?! А это кто с тобой? Твой пацан? Как там тебя…
— Марти, — поспешил подсказать ковбою отец. — Марти, ну-ка поздоровайся с дядюшкой Трэвисом!
— Здравствуйте, сэр! — сказал я.
— Сэр? — улыбнулся ковбой. — «Босс» мне больше нравится! Ну а ты будешь Пацан. Ты ж не против?
Я ответил «Да, босс», вызвав его улыбку. «Большинство людей сами подскажут, как с ними обращаться», — учил отец… Так и этот ковбой: хочет, чтоб его звали боссом — пусть будет «босс»; да и «Пацан» звучало всё-таки лучше, чем «Малой» или «Мелкий».
Чтобы не мешать товарищам Трэвиса работать, мы отошли к рекламным щитам. Людей на трибунах почти не было, и от рядов пустых кресел рябило в глазах. Отец начал было трепаться о чём ни попадя, но Трэвис не стал ходить вокруг да около, а спросил его прямо: