— Как?.. Что слышно-то? — спросила она.
— Пока ничего. Все в порядке. Семенов сказал, что при себе меня оставляет. Зиму продержусь, а там видно будет. Я Семенова на днях в гости приведу. Имей в виду.
Слова Василия означали: готовь закуску.
— Так ведь где же, Вася?..
— Хоть из-под земли, — сказал Василий. — Нужно позарез. Продай что-нибудь, а мяса достань. Сама понимаешь, не капустой же командира угощать. От него моя судьба зависит.
— Ясное дело, не капустой, Вася… Когда ждать-то?
— На той неделе. Я скажу.
— Сено бы, Вася, с поля привезти…
— Может, устрою. Но имей в виду, чтобы краснеть перед Семеновым не пришлось!
— Да уж как-нибудь, — сказала Маняша, а про себя подумала: «К Пашке не пойду!»
Только идти-то пришлось.
Маняше нужно было пуговицу, У младшего оторвалась на пальтишке пуговица. В картонной коробке всякой всячины было хоть отбавляй. Ржавые наперстки, старые иголки, крючки, мотки ниток. Были и пуговицы, да подходящей не попадалось. А Маняша помнила: где-то у нее валялись такие пуговицы. Она полезла под кровать и вытащила оттуда железную банку из-под ландрина. Ландрин — карамель, такие маленькие твердые конфеточки. Маняша слыхала, что называли их по фамилии хозяина фабрики, на которой эти конфеты делались. До революции во всех деревнях на Маняшиной родине пили чай с ландрином. С той поры еще и осталась железная банка. Теперь в ней был всякий хлам. Маняша высыпала его на стол. Младший полез в ворох хлама ручонкой, вытащил что-то блестящее.
— Мама, что это?
— Что нашел, то и будет, — ответила Маняша. — Ты вот лучше пуговицу ищи.
— А это мне можно взять?
— Возьми, коли нравится. А что там такое?..
— Не знаю. Кругленькое что-то. С пупырышком.
На ладошке у младшего лежало колечко.
— Постой-ка, постой-ка! — сказала Маняша. — Ну-ка дай сюда. Я про него и забыла! Может, оно драгоценное какое.
Младшенький захныкал, разжал кулачок, выронил колечко на стол.
— С камешком, — прошептала Маняша, разглядывая давнишнюю совсем забытую вещь. Колечко тоненькое, золотое, и в него вделан блестящий, радующий глаз камешек. Может быть, в самом деле колечко дорогое?
Маняша задумалась, вспомнила, как оно досталось ей. Василий тогда не поверил ее рассказу. Маняше не пришлось и поносить кольцо. Только, бывало, примерит, полюбуется и спрячет еще дальше, а потом и вовсе о нем позабыла.
Находка обрадовала Маняшу. Хоть и тоненькое, да золотое, И еще камешек. Тоже, может, не простой. С пустыми руками зареклась Маняша к Пашке идти. А колечко… колечко понесет с легкой душой. Пашка золотце любит! Можно и к другому кому, но Пашка ближе. Авось и за лапшу с котлетами хватит расплатиться. Как ни говори, золото все-таки. Маняша завернула колечко в тряпицу и спрятала в надежное место.
Василий назначил срок скоро. Придем, мол, вечером, готовься. Спирт будет, а закуска — Маняшина забота. Маняша поговорила с детьми: так и так, чтобы не вылезали из углов, когда придут гости, а то отец рассердится. Особенно наказывала младшему: глупенький еще, за стол полезет.
— Мам, а кто придет?
— Генерал.
— У-у-у!..
— Спать ляжешь, ладно?
— Ага-а…
И с Пашкой нужно было договориться заранее. Маняша достала колечко, сжала свою драгоценность в кулаке и пошла к благодетельнице. Из окна видела: Пашка только что вернулась домой, притащила в кошелке что-то тяжелое.
— Это ты опять, Маняша?..
— Я, я… открой уж, Павла Александровна… Дело такое.
— Погоди маленько… я тут управлюсь…
«Не сердится, — подумала Маняша. — Это хорошо. Вот как колечко-то пригодилось! Кабы знал тот, кто раньше носил!..»
Маняша разжала кулак. В полутьме коридорчика колечко неярко посвечивало, словно в пепле затухающий уголек. Камешек был похож на маленький белый бутончик. Внутри бутончика горело что-то живое, теплое.
«Знать бы цену…»
Но эта мысль пролетела, не коснувшись сердца. Было бы что принести Пашке, а уж цену-то она укажет!
Пашка что-то мешкала. Маняша терпеливо ждала.
— Иду, иду, Маняша…
Чем она там занималась, Маняша сказать не могла. Только, как и прошлый раз, она увидела на Пашке шелковую исподнюю рубаху, по-благородному — комбинацию, с кружевами внизу, голубого небесного цвета. А поверх исподней, если так сказать, комбинации, висел крестик, надо полагать, золотой, на тонюсенькой, как паутинка, цепочке.
— Что, Маняша, что? — любезно спросила Пашка, видя серьезное удивление соседки. — Я в домашних условиях обожаю неглиже. — Она поймала крестик ладошкой и оттопырила двумя пальцами на груди комбинацию. Цепочка полилась за пазуху.