Юлька приподнялась и, не увидев поблизости Сергея, засмеялась и оправила платье.
— Да ведь здесь земляника! — воскликнула она. — Я лежала на землянике! Сережа, иди посмотри, у меня, наверное, вся спина в землянике!
И в самом деле, на белой Юлькиной кофточке алели еще не просохшие, яркие, как кровь, пятна.
— Как же ты не заметила, — укоризненно сказал Сергей.
— Ты ведь тоже ничего не заметил, Сереженька! — лукаво отозвалась Юлька.
Сергей шагнул к Юльке. Она растерянно и нежно смотрела на нею сбоку, и Сергей, взглянув на ее лицо, понял, что она не знает, что ей делать — отбежать или броситься к нему навстречу. Он остановился и, когда она уже готова была протянуть к нему руки, проговорил:
— Все-таки… к обеду мы не будем опаздывать, Юлька.
Юлька махнула рукой.
— Ладно уж, хозяин ты неудачный!
А потом ей, как и Сергею, стало неловко, она покраснела и, схватив охапку зверобоя, побежала к опушке.
— Теперь ты стала молчаливой, — сказал Сергей, как только они вышли на бугор, с которого была видна половина города, весь монастырь, сверкающие петли речки Серой и луга по ее берегам. — Наверное, устала?
— Ни капельки, ну что ты! — покачала головой Юлька. — Мамку что-то стало жалко. Она ведь у меня добрая, безответная, как раба. Если бы не мамка, я давно бы куда-нибудь сбежала. И Вальку только из-за нее терпела.
— Но ведь это все уже кончилось, не так ли? Мать согласна, что тебе с Валькой не по пути.
— Она-то согласна, да дед… я его редко отцом зову. Он крепко за Вальку держится. Рыбак рыбака видит издалека. Ох уж этот дед!
— Ему льстит, очевидно, что Валька технический работник.
— Кто-о? — Юлька рассмеялась. — Да это он сам выдумал. Технический работник! И ты поверил?
— Где же он работает?
— В артели складом заведует — вот и вся его специальность. Артель недавно заводом стали звать, переименовали, — насмешливо сказала Юлька. — Но дело-то вовсе не в этом. Я раньше тоже не догадывалась, зачем деду Валька понадобился, Но потом поняла: защитничек ему нужен. Это же все так просто! Валька, по-моему, и справку об инвалидности деду достал. У него связи есть, он пролетарием прикидывается. Расчетик у Вальки хитрый. Ты думаешь, он не понимает, что я его в глаза оскорбляю? Понимает, да терпит: ждет, когда хозяином станет.
— Я это почувствовал, Юлечка. Мой приезд его, видимо, испугал.
— Еще бы! У него инстинкт сработал. У них, у всех таких, звериный инстинкт!
— Ну, а дядя Андрей?.. Что же он думает?
— Сереженька, ты его плохо знаешь! Согласись Валька меня из дому взять, они давно бы по рукам ударили. Валька же в дом хочет, а два медведя, как известно, в одной берлоге не уживутся. Вот дед и тянул, да, видно, не выдержал: уступил. Победил Валька! — Юлька засмеялась. — Забыла, как называется такая победа…
— Пиррова, Юлька.
— Пиррова. Ну и взревет же Валька, когда узнает!
— Он хоть любит тебя? По-своему, пожалуй, любит…
— А как же, любит! Любит, как хозяин овечку: есть ее будет, когда откормит и зарежет. Такая любовь! Он добрым, щедрым, ласковым может быть. Ах, не хочется говорить об этом! — махнула Юлька свободной рукой (другой рукой она прижимала к груди охапку зверобоя). — Только бы ты из-за этого не волновался! Валька пойдет на все. Пусть он ни о чем пока не подозревает.
— Сильнее Вальки зверя нет, так?
— Да я его совсем не боюсь! Я о тебе забочусь.
— Не беспокойся. Если ты не боишься, мне и подавно бояться нечего. Мосты сожжены, отступать некуда.
— Утро вечера мудренее? — спросила Юлька, и Сергей понял тайный смысл, заключенный в этих словах.
— Утро вечера мудренее, — подтвердил он.
— Тогда я сама поговорю с Валькой.
— Мы будем говорить вместе, Юля.
Узкая тропа спускалась вниз, к речке. Идти рядом было неудобно (мешал зверобой), и Юлька чуть отстала. Они замолчали. Сергей задумчиво глядел по сторонам. Слева и справа шелестел на ветру сизый овес, в овсе было светло от белых цветов гречихи: прошлый год, видно, убирали гречиху кое-как…
«Откуда же взялся овес?» — подумал Сергей. Когда они поднимались в гору, овса, кажется, не было. А теперь он шелестел, волновался под ногами. Резала глаза бросовая гречиха.
«Выходит, стал я зорче?» — подумал Сергей.
Ну, что ж, сомневаться не приходится: с тех пор как он вышел с Юлькой из дому, снова многое изменилось. И он стал другим (сейчас он хорошо это чувствовал), и Юлька кое-что узнала и поняла. И хотя Сергей знал, что еще не все преодолел, вперед он глядел увереннее. Сергей знал теперь, что ему делать. Он и в недалекое свое прошлое оглядывался без всякой боязни. Там было немало плохого, ошибочного, но было и хорошее, светлое. А ведь хорошее возрождается быстрее и чаще плохого. Хорошее победит!