Однако худшее, что несет тепло, — это незамерзающие разводья.
1 мая дул сильный северный ветер, 2-го не менее сильный южный, 4-го полдня бесновался норд, а к вечеру снова задул зюйд. Мы были готовы к тому, что льды после пурги пострадают, однако действительность превзошла самые унылые прогнозы. Льды были изломаны и разбиты. Утром 5 мая, забравшись на торосы рядом с палаткой, мы увидели кругом синие озера, соединенные прихотливыми каналами. Слышались сравнения: «Карелия», «Половодье», «Венеция».
Началась ежечасная борьба с водой.
Сформулированы правила — что мы должны и что не должны делать вблизи воды. Главное: дисциплина, собранность, бдительность. Срывы бывают редко. Но бывают.
...Под нашим «бережком» на льду снежный забой, он кажется крепким и надежным. Ловкий, предусмотрительный Рахманов пробует ступить на него, но снег обрушивается, большие комья плывут по зеленой воде. Рахманов заваливается на берег — он был готов к этому. Через несколько минут все повторяется. Опасные эксперименты. «Кончай, старичок», — говорю Володе, и мы уходим к востоку, где находим безопасную переправу.
Буквально через полчаса новый канал шириной два с половиной метра. Без рюкзака тонкий лед пробует Леденев. У него свой резон перебраться первым — Володя снимает фильм и обожает динамичные переправы.
От южного и северного берегов примерно на метр простирается темный нилас, в центре бежит черная змейка открытой воды. Володя нашел «мостик», он дрожит, прогибается под тяжестью человека, но дело сделано быстро, и Леденев на той стороне. Теперь он страхует Шишкарева, который переходит с рюкзаком. Володя отбегает в сторону и достает кинокамеру.
Мне переправа кажется простой, и я перехожу, изменяя правилу быть последним, вслед за Василием, чтобы успеть сделать несколько фотоснимков.
По краям мостика выступила вода. Отталкиваюсь палками, секундное неприятное ощущение позади, сбрасываю рюкзак и вот рядом с Володей — готов снимать. Юра спокойно и точно, повторяя мои движения, пересекает канал. Теперь Давыдов.
Дух любознательности отводит Вадика от проторенной лыжни, он идет чуть левее. Носки лыж Вадима погружаются в воду, руки тянутся к Шишкареву. Тот хватает их и опрокидывается на спину, заваливая Вадима на себя. Ноги Вадима в воде, общими усилиями вытаскиваем его. Леденев снимает, похоже, что он доволен — все зафиксировано на пленку.
Теперь в канале черная воронка. На южной стороне Мельников и Рахманов, там же остался одинокий рюкзак Леденева. Особенно не раздумывая, Володя Леденев пересекает речку метрах в пяти от разрушенной переправы. Он-то на той стороне, но лед под ним проломился.
Я возле Вадима, ЧП все-таки произошло, но он не испуган и даже ноги не промочил. Потом смотрю — наши друзья на той стороне прошли довольно далеко влево. Я по своей стороне иду к ним. Мельников и Рахманов нашли мостик, но, вместо того чтобы быстро перейти по нему, надумали укрепить его — выкладывают на нилас лыжи и лыжные палки. Только что Рахманов, можно сказать, балансировал на проволоке, а тут...
— Что вы надумали? Лед достаточно крепкий. Толя, ты напугался, что ли?
На Толю слова производят впечатление.
— Могу и с рюкзаком, — говорит он.
Надевает рюкзак и с видимым страхом переходит речку.
Я уже говорил, что наша тактика на переправах — это прежде всего безопасность, затем быстрота. Однако одно с другим часто находятся в остром противоречии. Как правило, куда надежнее обойти водное препятствие, чем идти напрямую, но время, драгоценные минуты и часы уходят, поэтому нельзя приучать себя к однозначности выбора. Золотая середина, труднодостижимый оптимум — вот задача. Безопасность трактуется к тому же всеми по-разному. Два случая, о которых я только что рассказал, хорошо иллюстрируют это. Вот еще пример. Мы подходим к каналу, у берега вздыбился огромный торос, видимо, не очень давно перевернувшийся — верх его синий, блестящий и мокрый. Тотчас вспомнился остров Генриетты, поиски пути перед стартом и айсберг, который на наших глазах опрокинулся. Между синим торосом и противоположным берегом расстояние небольшое, но туда — в щель — с нашей стороны никак не заглянешь. Вдруг перемычка? С большими предосторожностями по скользкой махине идет Леденев, заглядывает в ущелье сверху — прохода нет.
Володьку страховали, у него была веревка. Теперь расходимся по берегу в разные стороны, я возвращаюсь и что же — Василий на льдине чуть ли не чечетку отплясывает:
— Зачем забрался?