— Это ближайшие родственники умершего, — объяснили мне.
Вся эта сцена произвела на меня очень грустное впечатление, ибо горе собравшихся было неподдельным. Через несколько минут женщины вдруг встали на ноги и, весело болтая, отправились домой. Оказывается, их скорбь и слезы были просто предусмотрены обрядом поминания умерших.
Каждый день, пока я жил в этой деревне, на могилу являлись женщины и проливали горькие слезы по покойному. Но еще более душераздирающие сцены происходили во время погребения, которое мне пришлось наблюдать через несколько дней.
Мы отправились в соседнюю деревню, где должны были хоронить ребенка.
Внезапно мы услышали чье-то громкое пение и крики, а абсолютно мертвая саванна вдруг ожила. Со всех сторон, обгоняя нас, стройными рядами бежали масса: они размахивали в воздухе палками, чтобы отпугнуть злых духов, и во весь голос распевали погребальную песнь.
Достигнув деревни, они девять раз обежали вокруг нее. Вождь, немного опоздав, выполнил этот ритуал не совсем так, как велит стародавняя традиция. Чтобы догнать своих односельчан, он прискакал верхом на лошади, и, хотя обычай велит обходить деревню пешком, вождь пришпорил коня и сделал девять кругов верхом. Но дьяволу, по-видимому, безразлично, как его обхаживают, пешком или верхом, и добрые масса не рассердились на своего вождя, ибо сердиться, по-моему, они просто не умеют. Впрочем, один раз я все-таки видел, как масса выражают свое негодование. Их до глубины души возмутило поведение одного малого, вздумавшего прогуливаться по деревне в шортах, которые я подарил ему. Его друзья были шокированы, а девушки краснели, стыдливо фыркали и разбегались по хижинам, словно увидели нечто совершенно неприличное.
Обежав девять раз деревню, мужчины приблизились к могиле и исполнили нечто вроде бега на месте, распевая при этом все громче и громче.
Возле могилы сидела мать умершего ребенка и так отчаянно рыдала, что слезы смыли почти всю глину, которой она вымазала лицо в знак траура.
И снова я был несказанно изумлен, когда мать вдруг подозвала кого-то из своих родственниц, попросила ее поплакать вместо себя, а сама подошла к своему грудному ребенку и стала весело смеяться, глядя на него.
Вскоре здесь собралось несколько тысяч человек. Оказывается, все масса считают своим долгом присутствовать на погребении каждого из своих соплеменников.
На следующий день масса вновь стекаются к могиле покойного и снова совершают погребальный ритуал. В течение многих недель ближайшие полсотни родственников обязаны собираться на могиле усопшего каждый день, а остальные масса могут приходить сюда примерно два раза в месяц, чтобы умилостивить злых духов.
Похороны самым непосредственным образом связаны с культом дьявола, и нередко погребальная церемония в конце концов превращается в религиозное празднество.
Детская смертность здесь чрезвычайно высокая, и потому погребания совершаются довольно часто.
Масса живут в чудовищно трудных условиях, и им едва хватает пищи на то, чтобы не умереть с голоду. Их главные продукты питания — просяной хлеб и просяная каша, и лишь изредка они получают дополнительный паек в виде молока или рыбы.
Масса доят только тех коров, у которых почему-либо околел теленок. Из этого теленка сначала делают чучело, ставят его возле коровы и лишь тогда начинают доить. Но молоком этим в первую очередь отпаивают будущих женихов.
Зато детей матери кормят грудью до трех-четырех лет. И если к женщине подойдет чужой ребенок, чтобы сделать глоток молока, она никогда не откажет ему.
Женщины масса рожают в среднем по восемь детей, из которых пять умирают до того, как им исполнится год. Зато те, кто выжил, отличаются силой и здоровьем, и они намного сильнее и здоровее нас, европейцев, со всеми нашими лекарствами, врачами и больницами. Возможно, масса — это просто иллюстрация одного из положений Дарвина, который утверждал, что выживают сильнейшие.
Масса полагали, что я поступил опрометчиво, не взяв с собой в путешествие какую-нибудь даму или девушку. Они неоднократно возвращались к этому вопросу и в конце концов заявили, что, поскольку у меня нет скота, я смогу заплатить за девушку наличными. Кстати, они уже подыскали мне одну красавицу. Чтобы отказаться от нее под каким-нибудь благовидным предлогом, я заметил, что она, очевидно, на девятом месяце.