Когда передо мной опять возникли скалистые кряжи гор, я снова свернул с дороги и поехал прямо по песку, ориентируясь по компасу. Это я не считал слишком рискованным, так как машина моя была прекрасно оборудована. Мало того, что обе оси были ведущими, — в случае необходимости из запасных частей я мог бы собрать еще один лендровер. Зато по песку я развивал скорость свыше восьмидесяти километров в час, тогда как в горах она не превышала десяти — двадцати километров. Через несколько сот километров, там, куда не отваживались забираться даже грузовики, хотя они оборудованы сдвоенными колесами и специальными шинами для езды по песку, я обнаружил следы маленького автомобиля, на котором ехали австрийцы. Они двигались прямо на запад, на Танезруфт, в страну жажды, где я сам чуть не погиб во время моего первого путешествия по Сахаре.
У меня был весьма ограниченный запас горючего, так как, во-первых, я совершенно точно знал, сколько мне понадобится бензина, а во-вторых, бензин здесь стоил почти четыре кроны за литр.
Полтора часа я ехал за австрийцами, стараясь не потерять извивающийся след, оставленный машиной, но так и не догнал их. В конце концов мне ничего не оставалось как повернуть обратно.
На следующий день в Таманрассете я рассказал о случившемся представителям властей. На поиски австрийцев была выслана спасательная экспедиция. Через неделю их нашли, но было уже слишком поздно: оба они умерли от жажды.
В Таманрассете я встретил одного голландца, который долго умолял меня взять его с собой. Пока я раздумывал, он чуть было не впал в истерику. В конце концов я посадил его в машину, и по дороге он поведал мне о своих злоключениях.
— Я и два моих товарища отправились в путешествие на небольшой машине с двумя ведущими осями. Месяца два назад наша машина сломалась неподалеку от Ин-Геззама, примерно в пятистах километрах к югу от Таманрассета. У нас сгорел генератор!
Ин-Геззам — это небольшой оазис, где есть колодец и растет одна-единственная финиковая пальма без фиников. Возле колодца дом, в котором живет один араб, присматривающий за бензоколонкой, но она вот уже несколько месяцев пуста.
Этот араб делил с нами еду и кров, но первый грузовик здесь появился лишь через три недели. На нем я доехал до Таманрассета, а через неделю на военном самолете прилетел в Алжир. Из Алжира уже на пассажирском самолете я вернулся в Европу, купил там новый генератор, погрузил его на самолет и снова очутился в Алжире. Здесь мне пришлось ждать несколько недель, прежде чем военный самолет доставил меня в Таманрассет. К оазису машина пойдет не раньше чем через месяц, и вы не можете представить себе, как я вам благодарен за то, что вы согласились забросить меня туда, — закончил голландец свой рассказ.
На следующий день мы увидели жалкую финиковую пальму, благодаря которой эту местность назвали оазисом Ин-Геззам. Когда мы на предельной скорости, ревя мотором, преодолели последний участок пути, навстречу нам бросились двое людей. Едва мы остановились, как голландцы пустились в пляс, размахивая от восторга руками. Они плакали и смеялись одновременно, высоко подбрасывая в воздух свои тропические шлемы, орали и вопили как безумные.
Вечером мы развели большой костер и устроили настоящий пир, в котором особенно нуждались сильно отощавшие голландцы: вот уже много недель подряд они сидели на голодном пайке.
На другое утро мы стали монтировать генератор и сразу же обнаружили, что это совсем не та модель, которая была нужна, ибо он даже не помещался под капотом двигателя.
Голландцы словно окаменели от горя. Тогда я посоветовал им прорубить дыру в капоте и укрепить генератор сверху, соединив его с двигателем приводным ремнем.
Один из голландцев молча взял топор и с невероятной силой ударил им по капоту, пробив широкую дыру. Лицо у него было при этом искажено такой зверской гримасой, будто он собирался совершить убийство.
Мы закрепили генератор на капоте, разрезали запасную шину, превратив ее в длинный приводной ремень. Однако все наши усилия оказались тщетными: генератор не работал.
И снова голландцы впали в отчаяние. Им трудно было смириться с мыслью, что двум из них опять придется ждать в течение многих месяцев, пока третий будет доставать в Европе новый генератор. Едва ли они согласились бы бросить в пустыне дорогой автомобиль и пересесть в мою машину, хотя это было самое реалистическое решение проблемы, какое только приходило мне в голову.