Уселся, оставляя героев наедине с млеющей от нетерпения свитой. Первым порхнул Гипнос, осведомился: «Покропить? Нет еще? Ну, могу весточку молодой жене от кого-нибудь передать. Тесей, герой великий – это ж у тебя там молодая жена? Так могу передать, чтобы особенно не засиживалась. Свобода от мужа – тоже свобода, нет, что ли?»
Геката подошла, посмотрела, прошелестела: «Такие молоденькие, ай-яй…»
Керы-кровопийцы перепархивали, гнусно попискивали: «А их кормить будут? Тоже? Как Цербера? Или объедками?!»
Кто-то под шумок стянул у Тесея меч – странно, Гермес на пир приглашен не был. Морфей принял облик скорбящей Елены: «Дурак ты, муженек, с другом твоим…»
Под взглядами свиты герои шли пятнами, извивались угрями на сковородке. Тесей еще пытался сохранять царственность – какая тут царственность?! Тут Ламия лезет, воркует: «Красавчик… не удержусь ведь… ой, держите меня девочки!» И девочки послушно держат, приговаривая: «На глазах у Владыки! Ты что, с Лиссой пила?! Вот Владыка уйдет – а тогда уже можно будет…»
Убийца подошел последним. Постоял, скрестив руки, оглядывая героев, замученных насмешками свиты. На лица не смотрел – разглядывал волосы. Протянул руку – пропустил между пальцевсветло-золотистый локон царя лапифов. Одобрительно цокнул языком.
– Запомню, – пообещал вполголоса и отбыл, не оборачиваясь.
Вперед протиснулся Эвклей. Удовлетворенно хрюкнул, глядя на героев на троне. Замер, ожидая приказаний.
– Телеги, – распорядился я. – Водворишь их у колонского входа. Там не хватает стражей и скульптур. Кормить пару раз в день. Думаю, то, что придется гадить под себя, герои как-нибудь стерпят. Геракл не побрезговал разгребать скотный двор Авгия.
Одобрительный шепоток прошел по свите – предвкушение того, что над героями можно будет издеваться не день и не два.
Меру моей щедрости эти двое изведали только к концу дня. Когда их водрузили на телеги, на которых обычно возили камни для постройки зданий. Когда запряженные в телеги волы медленно тронулись с места, увозя их к колонскому входу – а следом повалили визжащие, хохочущие стигийские.
Когда в мире не осталось жильцов, которые бы не сбежались посмотреть на торжественное шествие двух героев к своей казни.
Нет. Позже. Все-таки позже, когда троны уже установили у самого входа, и я похвалил Эвклея за хорошо проделанную работу.
Тогда из-за спины донеслись легкие шаги, повеяло нарциссом – и жена явилась в сопровождении свиты нимф, в расшитом золотыми лилиями пеплосе и с ласковой улыбкой.
И принялась любоваться затаившими дыханием героями. Любовалась долго, откинув голову. Потом удивленно обернулась ко мне.
– Царь мой, ты оставил им жизни?! Мог бы просто послать ко мне – из них бы получились такие красивые деревья…
Тесей только застонал сквозь сжатые зубы. Пейрифой зажмурился.
Бывают все-таки дни не для героев.
Сказание 5. О подземном гостеприимстве
Низойди в свой мир, Деметра,
Воззови уснувших, мать!
В. Брюсов
Отражение из черных вод смотрит устало. Тому, в озере, надоела падающая память, опротивели тополиные листья. Вон, губы брезгливо кривит. Сейчас скажет, что я несу какую-то чушь.
Правильно, отражение (ничего, что я не по имени? я же так и не разобрался, кто ты такой). Я несу чушь – ее предостаточно в моей памяти. Попытайся выйти, смертным рассказать – чего доброго на смех поднимут.
Нет в песнях. Нет в мире.
Вряд ли смертные так уж сильно отличаются от нас.
Потому что если кто-нибудь из олимпийцев узнал о том, что творилось все эти годы, да вот хоть бы о подземном гостеприимстве…
Засмеялись бы.
Сказали бы: чушь.
Глупости.
Сплетни.
Сплетни – всегда интересно. Особенно для подземного мира, в котором своих вестей набраться особенно некуда. Аид скуп на новости – хорошие ли, дурные… Новости – редкий трофей, и потому до них так жадны подземные.