Правое тело Прополос следит за лицом Владыки: не мелькнет ли слабость – тень улыбки?
– В последние годы она жаловалась, что они с матерью спорят из-за тебя. И еще – что в последние месяцы лета ей не хватает… своего царства.
Расцеловать бы тебя за такие вести, Трехтелая. По-посейдоновски сгрести в охапку и к потолку подкинуть. Только вот Владыка подземный не зря нарёкся Мрачным, а потому лови награду – расслабленные пальцы на двузубце, самую малость потеплевший взгляд.
Но Трёхтелая успешно делает вид, что не видит ни того, ни другого: у нее ведь с лотосом беседа.
– Деметра теряет власть над дочерью. И винит в этом тебя. Ей непременно нужно доказать себе и Персефоне, что ты – чудовище. Вот моя разгадка этого визита, Владыка.
И решительно смяла пальцами лотос – брызнул золотой сок, хрустнули лепестки. Золотое забвение растворилось в легкой дымке над ладонью чаровницы.
Я потер лоб, натруженный черно-золотым венцом. Верь в то, во что хочется верить, – однажды сказал я жене…
Я хочу верить, что ты говоришь правду, Трехтелая. Что Деметра просто желает ненавидеть меня еще сильнее. Что собирается вступить со мной в бой за дочь.
Потому что если не так…
– Я могу выделить мормолик из свиты. Крылатых стражей. Деметре Плодоносной наверняка потребуется сопровождение, когда ты захочешь показать ей Поля Мук.
Геката лучилась ярче собственных факелов колдовским, таинственным огнем, пламя сродни предвкушению, которое я так недавно видел в глазах Гермеса.
– Или, быть может, мне поговорить с моими подругами-нимфами? Они немного грустны… но если облачить их в светлые одежды – из них выйдет хорошее сопровождение для твоей сестры, если ты вдруг решишь показать ей свет Элизиума.
Глаз богини колдовства не видно: скрыты вуалями, тонут в призрачном тумане. Только голос струится терпкой сладостью: гуще и чище золотого лотоса.
Не терплю золота. И без твоих намёков понятно, Трехтелая, что Деметру придется встречать с почестями – как олимпийца, сестру и мать Персефоны.
– Встреча…
– Я только чаровница и подруга царицы. Я не советница тебе, о Великий! Ты можешь позвать Гипноса – и посоветоваться с ним. Или позвать Таната и спросить совета у него. В конце концов, цари устраивают пышные встречи даже своим врагам. Пируют с ними. Посылают им дары – прежде, чем вцепиться им в горло на поле битвы. Владыки тоже устраивают своим врагам пышные встречи: они пробивают им грудь алмазными клиньями, разят их молниями, швыряют в Тартар и наваливают на них острова. Но правда в том…
– Правда в том, что я плохой царь? – спросил я ровно.
В ответ получил три улыбки – загадочных полумесяца. Трехтелая улыбалась бесстрашно. Знала, что после вестей о Персефоне ей не грозит удар двузубцем.
– Нет. Ты хороший царь. Лучший из царей, которые были в подземном мире.
Впору опять бледнеть и привставать с трона, но я-то здесь не первый год: я знаю, что Прополос вечно не договаривает. Вот и сейчас – шепот на грани слышимости, звуки по капле просачиваются сквозь вуали.
– Правда в том, что ты отвратительный Владыка.
* * *
Что такое встреча с почестями?
Олимпийские – те могли бы рассказать. У них там постоянно кто-нибудь гостит, у олимпийских. И каждого гостя ухитряются поразить пышностью, богатством, жизнелюбием, радушием…
Гермес говорит – у Зевса даже какой-то божок есть специальный. Распоряжается встречами гостей. Подбирает хитоны для харит, обустраивает покои, занимается поставкой красивых мальчиков и девочек для развлечений – ну, словом, никто пока ещё не разочаровывался.
Последняя моя попытка быть гостеприимным обернулась двумя героями, намертво приросшими к каменному трону. А в распорядителях у меня до сих пор ходил Эвклей, потому что до этого встречать нужно было разве что подземных. И только когда жена в мире. Так ведь её подруги давно уже не устраивают официальных визитов, а заходят по-простому.
Геката как всегда права: из меня Владыка – как из Гефеста шлюха.
Подземные полагали так же. Новость разлетелась по миру быстрее сыновей Эола, а там началось…
«Гостья? К нам?!»
«Ай-яй, Деметра же! Если бы Арес… Афина… вот Дионис, он же почти свой. Помнишь, наплясались еще тогда…»