Количество мародеров увеличилось с каждым месяцем все больше и больше. Начался захват поселений, бойня среди южан за территорию побольше и побогаче. Все приходило в запустение. Поля не сажались и не убирались. Скотину пустили на мясо еще в первый год войны. Везде царил голод. Захватчики перебили всех зверей в округе, не брезговали ни собаками, ни котами.
А потом…
А потом случилось самое страшное. Когда есть, стало совсем нечего, а покидать захваченные территории южане не пожелали, они принялись за детей и молодых женщин.
Каннибализм свирепствовал всю зиму, пока из-за Туманной стены не вернулись звери.
Вот тогда-то, с приходом теплых дней, к Туманной стене двинулся нескончаемый поток беженцев. Они шли непрерывным ручейком. Люди брели. Кто поодиночке, кто небольшими осиротевшими семьями. В основном мужчины, женщины были редкость, ну а детей не было видно и вовсе. Тех малышей, что чудом уцелели, прятали. Ведь за летом неминуемо придут холода, и тогда снова будет голод, и лучше, чтобы об их существовании не знали и вовсе.
Первые недели я шла с беженцами. Никто не обращал внимания на одинокую тощую фигурку. Я не выделялась из общего потока таких же потерянных оборванцев. Никто не пытался рассмотреть моё лицо, скрытое под тяжестью капюшона плаща. Никого не смущал тяжелый запах, идущий от моего тела. Да и походка, шаткая и неровная, не выдавала во мне погибшего темного мага. Мой организм только начинал оживать, отзываясь болью в разных частях тела. Тихий стук сердца, словно укол иглой, пронизывал грудь. Я страдала, молча, радуясь тому, что еще способна чувствовать.
Толпа брела. Кто-то отставал, кто-то более сильный уходил вперед. Но общая масса безропотно сбивалась в стайки. Люди несознательно искали защиту и поддержку друг в друге. Но чем ближе мы подходили к Туману, тем чаще случались нападения.
И я снова предпочла одиночество, потому что с одинокого путника много не возьмешь.
Но дойдя до заветной цели, мы не получили желаемого спасения. Нас ждало разочарование. Северянам тем, что жили за Туманной стеной, были неинтересны наши беды. Ворота на Север были закрыты. Не пропускали никого: ни больных, ни стариков, ни женщин. Обессиленным людям некуда было возвращаться. Все оседали прямо здесь, под стенами ворот. Боялись лишь приближаться к Туману. Огромный, на десятки километров, лагерь беженцев не мог вместить в себя всех пришедших.
От безысходности люди сходили с ума. Начались нападения, насилия. Убивали просто так, бес причины.
Несколько раз в безумии люди кидались на ворота, пытались взять их штурмом, поджечь, разрубить. Все попытки были смешны и безрезультатны. К северянам взывали, умоляли и угрожали, но стражники лишь безучастно смотрели со стены, примыкающей к воротам.
Но вскоре все изменилось.
Мужчины стали уходить в Туман. Они не возвращались, и это давало ложную надежду, что у них получилось, и они прошли. Люди уходили все чаще и большими группами. Пока однажды ночью они не вернулись.
Ушли люди, а вернулись монстры.
Сотни голодных мертвяков. Следы разложения отчетливо освещала полная луна. Они шли, молча, активно перебирая ногами и руками. Нападая, мертвые не убивали. Они начинали жрать заживо. Вой и безумный крик будил спящих. В панике беженцы не понимали, откуда угроза. Все метались, затаптывая упавших. Это продолжалось всю ночь.
А утром врата открылись и вышли северяне.
Большой отряд магов, с суровыми безжалостными лицами. Выстроившись в шеренгу, они вызвали пламя. Огонь сжигал мертвых и раненых. Гнал от стен еще живых и способных передвигаться. Я бежала как сумасшедшая. В ужасе мчалась подальше от ворот. Пока не упала. Не понимая, где я и куда идти. Так прошли еще пару дней. Опухшие окровавленные ноги меня не держали. Теперь я ползла.
Ползла обратно к Туману.
Путь, что занял у меня паническим бегом чуть больше половины дня, теперь растянулся нескончаемыми днями. Ночь сменяла утренняя заря. А я все пробиралась вперед, цепляясь руками за желтую степную траву, порой впадая в беспамятство.
Я смогу пройти Туман. Я маг смерти, я смогу!
Возможно, я просто тешила себя пустыми иллюзиями и надеждами, но потерять веру – это смерть. Главное просто двигаться вперед. Если бы я сразу поняла, что такое Туман и какая магия его создала, то ушла бы, не раздумывая ни мгновения. Я бы преодолела его, сумела! Мертвые мне не страшны, хотя бы по тому, что я сама была едва жива. Стук сердца, такой медленный и тихий, гонял кровь по венам, не давая ей свернуться. Но все же от живого человека во мне осталось мало. Спину жгла рана, оставленная мне в плену. Ободранный живот дурно пах кровью. От меня исходила удушающая вонь, которую я и сама с трудом переносила.
Так что мертвые мне не страшны, лишь бы живые не поймали.
Впадая в забытье, я теряла часы, а может быть и дни. Там в беспамятстве я видела лица забытых родных. Я уже не помнила, кто эти люди, стерлись имена. Лишь обрывки знакомых пережитых чувств и эмоций подсказывали, что это было со мной когда-то. Океан и запах свежей рыбы, смех мальчишек и лай собаки. Восторг от пойманной на крючок совсем мелкой рыбки. И женщина. Старая с добрым покрытым паутинкой морщинок открытым лицом. Ее гордая за меня улыбка и теплые обнимающие руки. Она учила меня рыбачить на большом песчаном пляже. Хлопья пены лежали у самой воды, кое-где чернели выброшенные на рассвете водоросли. Мокрый песок под ногами и мы вдвоем закидывающие раз за разом недлинную удочку. И долгожданный улов. Совсем мелкая рыбеха, которую мы тут же выпустили обратно, чтобы росла.
И тепло! Тепло родных объятий.
Видение исчезло из моей головы так же быстро, как и появилось. Тепло развеялось. Закоченевшее тело свела судорога. Сил больше не было. Дождь окончательно размыл землю, вокруг не было ни деревьев, ни кустов. Только степь, покрытая камнями да небольшими скалами, которые мне еще нужно было преодолеть.
«Не смей сдаваться,- ворчала я сама на себя,- не смей, слышишь! Вон туман впереди, еще немного и начнется новая счастливая жизнь. Ползи! Ползи не жалея себя»
Когда я добралась до заветной дымки, шевелиться у меня уже не было никаких сил. В последнем рывке я проползла еще пару метров и вплотную легла к большому камню. Вокруг меня был туман. Как ни странно дождь внезапно исчез, как будто тут не действовали законы природы. Но разбираться я не стала. Нет дождя и ладно. Сухая земля - вообще замечательно.
Прислушавшись, поняла, что вокруг царит неестественно мертвая тишина: ни ветра, ни птиц, ничего. Но и это уже не смущало. Я ощущала родственную энергию смерти, значит, все будет хорошо. Я в безопасности. Теперь только отлежаться и набраться сил. Кушать хотелось нестерпимо, но и это можно было вытерпеть.
«Главное, я сумела! Я добралась!»
Уснула быстро. Мне снились рыбацкие лодки и деревянные коробы с живой рыбой, которая так и стремилась выскочить. Порою некоторым рыбкам это удавалось. Они, активно дергая хвостом, добирались до воды. На таких беглецов никто не обращал внимания. Ну, уплыла и уплыла. Ящиков было очень много. Хороший улов. Мужчины деловито ходили вдоль берега, о чем-то переговаривались. Женщины тасками ящики, обсуждая, какую рыбу посолят и закоптят, а какая будет приготовлена к праздничному ужину. Хитрые пушистые островные рыжие коты на коротких лапках тут же мешались под ногами.
Кричали чайки. Вскинув голову вверх, я увидела мужчину. Он пристально меня разглядывал. Его прищур был не добрым, а расчетливым. Я знала его. Хотя кто он, не помнила. В спящее сознание врезалась совсем иная картина. Этот же человек, склонившись над растерзанной совсем еще маленькой девочкой с посиневшими от синяков ногами, залитыми ее девственной кровью, смеялся ей в лицо. Малышка, словно кукла, брошенная на деревянный корабельный пол трюма, была уже давно мертва, а ее все насиловали в безумном пьянстве очумелые мужчины. И он был среди них.