— Сразу. Видите ли, судно бывает либо здоровым, либо больным. Так вот, «Океан» был болен.
— Неудачно маневрировал?
— И все остальное. Что вы хотите, чтобы я вам еще сказал? Вещи, которые как будто не имеют смысла, но все же существуют. Вот вам доказательство: всем нам казалось, что мы сюда больше не вернемся… А что, ко мне больше не будут приставать по этому делу с бумажником?
— Посмотрим.
Порт был почти пустынным. Летом все суда находятся у Ньюфаундленда, за исключением рыбачьих баркасов, которые поставляют свежую рыбу на побережье. В гавани один лишь «Океан» выделялся темным силуэтом и насыщал воздух крепким запахом трески.
Возле вагонеток стоял человек в кожаных гетрах и в фуражке с шелковым галуном.
— Это судовладелец? — спросил Мегрэ у проходившего таможенника.
— Да. Директор компании «Французская треска».
Комиссар представился. Тот недоверчиво оглядел Мегрэ, не переставая следить за разгрузкой.
— Что вы думаете об убийстве вашего капитана?
— Что я об этом думаю? А то, что у нас восемьсот тонн подгнившей трески. И если так будет продолжаться, судно не пойдет в следующий рейс. А уж если кто и наладит дело и покроет дефицит, то, во всяком случае, не полиция.
— Вы полностью доверяли Фаллю, не так ли?
— Да. И что с того?
— Вы полагаете, что радист…
— Радист или кто другой, все равно год пропащий. Я уже не говорю о том, с какими они вернулись сетями. Сети, стоившие два миллиона, — вы понимаете? — изодраны так, словно ими для забавы вытаскивали скалы. А экипаж еще вдобавок верит в дурной глаз. Эй, вы там! Что вы делаете, черт вас побери! Кому я говорил, что прежде всего нужно нагрузить эту вагонетку!
И он припустился вдоль судна, яростно браня всех, кто попадался.
Мегрэ еще несколько минут наблюдал за разгрузкой. Потом удалился в сторону мола, где группами стояли рыбаки в куртках.
Вдруг он услышал, как кто-то за его спиной произнес:
— Тс-с, тс-с, господин комиссар.
Это был Леон, хозяин «Кабачка ньюфаундлендцев», который изо всех сил, насколько позволяли его короткие ножки, пытался догнать Мегрэ.
— Пойдемте выпьем чего-нибудь у меня.
У Леона был таинственный, многообещающий вид. По дороге он объяснил:
— Теперь стало спокойнее! Те, кто не вернулись к себе в Бретань или в соседние деревни, просадили почти все деньги. Сегодня утром ко мне заходили только несколько рыбаков, которые ловят макрель.
Они пересекли набережную и вошли в кафе, где служанка вытирала столы.
— Минутку! Что вы будете пить? Аперитивчик? Сейчас как раз время. Заметьте, я вам вчера говорил, я вовсе не заставляю их заказывать выпивку. Напротив! Много выпив, они крушат и ломают все кругом, так что от них больше убытка, чем прибыли. Пойди-ка посмотри в кухню, Жюли, нет ли меня там. — И, лукаво подмигивая комиссару, продолжал: — Ваше здоровье! Я заметил вас издалека. И раз уж должен был вам кое-что сказать… — Леон встал и удостоверился, что служанка не подслушивает их за дверью. Потом с загадочным видом вынул из кармана кусок картона размером с фотографию. — Ну, вот! Что вы на это скажете?
На карточке была наклеена фотография женщины. Однако все лицо ее было исчеркано красными чернилами. Кто-то, видимо, яростно стремился уничтожить его. Перо поцарапало бумагу. Линии шли во всех направлениях и настолько густо, что незачеркнутым не осталось и квадратного миллиметра. Остальная часть фотографии уцелела: довольно пышный бюст, светлое шелковое платье, очень облегающее и очень декольтированное.
— Где вы это нашли?
— Вам я могу сказать. Рундучок Ле Кленша плохо закрывается, и он имел обыкновение засовывать письма своей невесты под скатерть на столе…
— И вы их читали?
— Да это не интересно. Читал просто случайно. Когда производился обыск, посмотреть под скатерть не догадались. Вчера вечером мне пришла эта мысль, и вот что я нашел. Конечно, лица не разглядеть. Однако могу сказать: это не его невеста — та совсем не такая аппетитная. Я видел ее портрет. Короче говоря, здесь не обошлось без другой женщины.
Мегрэ внимательно разглядывал карточку. Плечи у женщины роскошные. Она, вероятно, моложе Мари Леоннек, во всем ее облике есть что-то чувственное. И в то же время вульгарное. Платье, по-видимому, куплено в магазине готовых вещей.
— В доме есть красные чернила?
— Нет, только зеленые.
— Ле Кленш никогда не пользовался красными?
— Никогда. У него были свои чернила, для вечной ручки. Особые, черно-синие.
— Разрешите? — Мегрэ поднялся и пошел к выходу.
Через несколько минут он был на борту «Океана».