Секретарь райкома переглянулся с председателем собрания, что-то шепнул ему.
Тот кивнул в знак согласия.
— Пожалуйста, довольно, Нико. Кто-нибудь еще хочет высказаться?
Шавлего повернулся к соседу и, заметив на его лице насмешливую улыбку, в свою очередь улыбнулся.
— Какая наивность! От дяди Нико я такого ребячества не ожидал.
— Впервые вижу его растерянным. Видно, не ожидал шаха.
— Шаха? Да ему дали шах и мат.
— Иногда отступление не означает поражения.
— Нет, игра проиграна. Проиграна, и… почему-то мне жаль.
— Неплохой человек.
— Не такой уж хороший, но все же его жаль.
— Я всегда видел в нем человека сильного, мужественного.
— Именно поэтому он заслуживает сожаления.
— Интересно, сдастся он или нет?
— Принудят к сдаче. Соотношение сил в пользу противника. И позиция у него плохая.
— И все же интересно — будет он продолжать борьбу?
— Не будет. Это умный человек. Все понимает.
— Он всегда был проницателен. Любопытно, как под него сумели подкопаться?
— Это не подкоп, не ловушка. Это прямая атака. Или, точнее, это гнев народа.
— Ого! Слушайте, слушайте — как крепко завернуто! Кто это говорит, юноша?
— А, это выступает Маркоз. Бригадир. Один из тех, кого сейчас выдвигали в председатели. Давайте послушаем.
— Послушаем. Но сначала я хотел бы задать вам вопрос. Вы в самом деле уезжаете из Чалиспири?
— В самом деле. — Шавлего посмотрел на часы. — Скоро и Купрача появится. Да вот, это, наверно, он и подъехал. Ну да, вон он. Идет сюда — верно, меня ищет. Извините, дядя Сандро. — Он встал, чтобы его было видно, помахал Купраче рукой. — Я сегодня уезжаю, дядя Сандро. — Он снова сел рядом с доктором. — Через полчаса отчалю. Рад, что представился случай попрощаться.
— Не возьму на себя смелости спрашивать вас о причинах, юноша, но, кажется, в ваши планы не входило так скоро покинуть Чалиспири?
— Да, не входило… Я не успел даже посмотреть… То, что вы обещали показать мне однажды ночью в вашей тайной лаборатории.
— Не понимаю, юноша, о чем вы говорите.
— Как-то, поздно вечером, я пришел позвать вас к больному. И перед уходом вы обещали рассказать мне о ваших исследованиях… Кажется, речь шла о проблеме рака.
— Не помню. Возможно, я что-то наплел вам под хмелем.
Шавлего понял, что доктору не хочется вспоминать о своем обещании да и вообще о том вечере.
— Должно быть, мне послышалось.
— Возможно. Так неужели Нико не будет бороться?
— Весы склоняются на сторону Тедо. Но молодые еще не сказали своего слова. Молодежь не пойдет против него. Нико неплохо с ними в последнее время обходился. Возможно, они станут его защищать… Должны защищать. Он этого не заслуживает, но должны. Его поражение означает победу Тедо. А победа Тедо… означает гибель колхоза.
Сандро изумленно взглянул на собеседника:
— Как это понимать, юноша?
— В самом прямом смысле… Нельзя допустить, чтобы во главе колхоза встал Тедо Нартиашвили. Ни в коем случае.
— Почему, юноша? Никто из выступающих не говорил об этом человеке ничего дурного. Опытен, знает дело, уже был раньше председателем. И самое главное — видите, народ желает его. Народ возлагает на него надежды.