найти себя…
Любая чужая история может показаться нам банальной, но только не наша собственная. Потому совершенно нормально, что историю своего детства и отрочества Саша находила прекрасной, хотя и немного трагичной. А историю своей первой любви и вовсе считала необыкновенной. Александре Свиридовой исполнилось двадцать девять лет, хотя выглядела она намного моложе. Стройная, тоненькая и необычайно красивая в своей печали, стояла она среди пёстрой толпы и в смятении перебирала безжалостные мысли, переполнявшие её. Она думала о доме, о сыне, о маме, о будущем, о выборе, о правде и, наконец, даже о Боге. Она решилась. Она едет в Швейцарию работать в кабаре танцовщицей. Уже однажды она была в этой стране. Тогда ей было всего лишь двадцать два. Саша только что окончила педагогический институт. Пятилетняя скучная учёба утомила и вымотала её. Девушка жаждала чего-то нового и неизведанного. И вот тогда, то ли случайно, то ли по велению судьбы, ей подвернулось объявление о том, что в балетную труппу, выступающую за границей, требуется одна танцовщица, ростом не ниже метра семидесяти и с хореографической подготовкой. В то время таких объявлений было множество, и далеко не всегда написанное оказывалось правдой. В большинстве случаев это были агентства или фирмы по работоустройству девушек, где под так называемым « устройством » подразумевалось оказание интимных услуг. Когда Александра обратилась к подруге за советом, та покрутила пальцем у виска, недоумевая, как Сашке могла прийти в голову эта чудовищная мысль. Понятно, она – мастер спорта по художественной гимнастике, как говорится, потанцевать любит, но зачем же такие крайности? Тем более, что «балетная труппа» – это наверняка хитрая уловка для наивных девчонок типа Сашки. Она не ошиблась, именно фразы «балетная труппа» и «хореографическая подготовка» привлекли Александру. В объявлении не было сказано ни о внешних данных, ни о возрасте. Оно было написано строго в деловом стиле. Саша набралась смелости и к ещё большему удивлению подруги оказалась права. Пять месяцев их балет, состоявший из восьми девушек, готовил программу, которая включала в себя десять танцев: фольклор (так они называли русский народный танец, исполнявшийся под всем известную композицию « Подмосковные вечера»), украинский народный, восточный, морячка, ретро, четыре модерных танца и, конечно же, канкан. Потом была первая Сашина поездка за границу, то есть в Швейцарию. Александра вспоминала то время с особым тёплым чувством. Это было первое самостоятельное решение в её жизни. Но по возвращении, девушка для себя решила - там хорошо, а дома лучше - больше она никогда танцевать не поедет… … Прошло ровно семь лет. И вот сейчас она снова стоит в этом зале, который ничуть не изменился, чего нельзя сказать о её жизни. Семь лет насыщенных событиями и незабываемыми моментами, как прекрасными, так и жестокими, изменили её внутренний мир практически до неузнаваемости. И вот она снова летит в чужую страну, только на этот раз не в поисках приключений, а от неизбежности. На этот раз она не беззаботная весёлая девчонка, а молодая женщина с кучей комплексов и разочарований, разбитым прошлым и шатким будущим.
«Гадкий утёнок», – так в шутку называл маленькую Сашу участковый врач Альберт Иванович. Но, как говорится, в каждой шутке есть доля правды. Сашенька Свиридова была на первый взгляд непривлекательным ребёнком: худенькая, угловатая, с редкими и длинными волосами, заплетёнными в две змеиные косички-верёвочки. Прямой, узкий нос, слегка пухлые, собранные губки, тонкие изогнутые брови, карие глаза, обрамлённые коричневыми ресницами, и бледное личико делали её незаметной, совсем не запоминающейся. Только взгляд, остро-цепкий, неописуемо выразительный, а иной раз и дерзкий, мог заставить обратить на неё внимание любого. Какая-то внутренняя сила, взрывная энергия, жажда к жизни читались в этом взгляде. И это притягивало больше, чем красота. Может, именно поэтому, несмотря на Сашину неприглядную внешность, все мальчишки из её класса были тайно влюблены в неё. Хотя это мало интересовало Сашу. Художественная гимнастика полностью подчинила себе девичьи мысли. На долгие четырнадцать лет этот спорт стал для неё самой большой страстью. Это была заслуга Сашиной мамы, Екатерины Васильевны. Правда, заветным желанием матери было сделать из дочери знаменитую балерину. Поэтому, как только крохотной Саньке (так ласково мать называла дочку) исполнилось два годика, Екатерина Васильевна принялась внедрять в жизнь свою мечту. Она каждый день делала с дочкой зарядку, растягивала ей ножки и регулярно ходила с ней в бассейн. В свои четыре года Саша с лёгкостью садилась на «три» шпагата, делала мостик и, как йог, закладывала ноги за голову. Но с балетом так ничего и не получилось. Балетную школу закрыли по непонятной причине, не оставив шанса ни Саше, ни её маме. Но новое решение не заставило себя долго ждать: недалеко от их дома находилась детская спортивная школа, которая и стала для девочки вторым домом на следующие четырнадцать лет. Когда Саше исполнилось пять, Екатерина Васильевна серьёзно заболела. Её переводили из одной больницы в другую, меняли врачей, делали разные анализы и процедуры, но положительных результатов это не давало. Она по-прежнему чувствовала себя плохо. Головные боли, доходящие до рвоты, и лихорадочные приступы Саша запомнила на всю жизнь. Как она боялась этих маминых приступов! Они появлялись как будто ниоткуда, когда всё вроде бы нормально и спокойно. Её начинало трясти, как будто от сильного холода. В таких случаях Екатерина Васильевна принимала целую кучу таблеток, ложилась в кровать, укрывалась мокрым холодным полотенцем, а потом укутывалась в ватное одеяло. Саша садилась возле маминой кровати и с тревогой прислушивалась к её дыханию. Она не знала ни одной молитвы, но всё же просила Бога, по-своему, по-детски избавить её от страданий. Вскоре врачи определили болезнь, заключив её в страшное слово «арахноэнцифалит». Теперь мать Саши должна была отправиться на лечение в Харьков, а потом – в какую-то знаменитую водолечебницу на западной Украине. Было решено, что Саша будет жить с родителями Екатерины Васильевны. Так бабушка Таня стала для девочки второй мамой. Саша и сейчас с теплом вспоминала её утренние блинчики, дивные пирожки, тёплые руки и всегда улыбающееся лицо. А дед! Он любил говорить скороговоркой и в любой ситуации находил нужное словцо. Саша пришла к ним жить и осталась на десять лет. Мама изредка приезжала, похудевшая и осунувшаяся, оставалась на месяц-другой, а затем снова уезжала. В такие минуты сердце девочки разрывалось на части. Когда в очередной раз маме нужно было уезжать в больницу, она не выдержала и расплакалась. Сашу долго не могли успокоить, пока бабушка не прикрикнула на неё: «Нельзя оплакивать дорогу и стелить в путь слёзы, а то мама может поскользнуться и упасть». Больше слёз не было. Она не плакала больше никогда. Так получилось, что уже с детства жизнь начала преподносить ей свои уроки. Конечно, нельзя было сказать, что Саша в чём-то нуждалась. Теплоту и ласку девочка получала сполна, но осознание того, что самый близкий человек не с ней, что он очень болен и Саша не может ему ничем помочь, делало её уязвимой… Однажды на одном из поминальных дней, она услышала, как тётка матери гневно сказала: «Не пил бы – не повесился бы». Речь шла об отце, Саша поняла это точно: «Неужели правда? Почему? Как он мог оставить маму и ее?» Но только когда Александре исполнилось двенадцать лет, она осмелилась спросить об услышанном. Предположения подтвердились. Тот факт, что он оказался алкоголиком и самоубийцей, был жутким. «Твоему отцу, Александра, – бабушка Таня всё-таки решилась поговорить о запретном, – Бог дал всё, о чём только может мечтать нормальный здравомыслящий человек: ум, красоту, обаяние, феноменальную память и уйму способностей. Может, именно это и погубило его. За что бы он ни брался, всё у него получалось быстро и хорошо, он даже не успевал приложить к этому усилия. Таким людям, как он, постоянно всего мало. Они, как губка, всё впитывают вокруг себя, жаждут новизны и зрелищ. Ему нужно было уезжать из этого города, в Москву, например, или ещё куда подальше. Нужно было реализовывать себя, а он застрял здесь и сломался. Он был не из того теста, что мы. Творческая натура. Такие люди, если не попадают в струю удачи, то либо мирятся с жизнью, либо кончают очень плохо». Затем она достала из дальнего угла шкафа две толстые запылённые тетради, исписанные мелким дрожащим почерком, и протянула их Саше. Это были стихи, изречения, тексты к песням и просто мысли её отца. Она помнила, как почти всю ночь читала папины сочинения. Первая тетрадь начиналась с небольшого стихотворения, которое служило эпиграфом ко всему ниже написанному. Саша его знала наизусть: