о взглянула на неё через плечо, потом на сына и, выслушав его вопрос: « уверена ли она, что самолёт не упадёт », коротко ответила: «да, уверена», с невозмутимым видом продолжив свои поиски… Впереди заплакал ребёнок. Кто-то закашлялся. Сзади слышались постоянное шушуканье и сдавленный смех… Место возле Саши оказалось свободным, а за ним у прохода, восседал огромный мужчина с красным лицом и белыми косматыми бровями. Он не был настроен ни читать, ни говорить и, по всей видимости, начинал дремать. «Слава, Богу… » – подумала Саша, разглядывая уродливые брови соседа, – ей не придется отвечать на разные вопросы и говорить ни о чём. Вдруг самолёт затрясло и тотчас рвануло вперёд. Казалось, что неведомая, необузданная сила подхватила его и вбросила в небо. И он, повинуясь этой силе, судорожно дрожа, брыкаясь и рыча, влетел в голубое пространство и только там успокоился и утих. Облегченно выдохнули и пассажиры. Теперь казалось, что « белый корабль» висит в воздухе и не движется, только лёгкий гул моторов монотонно напоминал о движении. Саша смотрела вниз. Киев стал крошечным, превратившись в миниатюрную атласную карту с множеством змеиных дорожек, карточных домиков, квадратно-прямоугольных полей и синих пятен реки. Но скоро самолёт влетел в изумительное царство цветных облаков – и «Украина в миниатюре» исчезла. Белая стальная птица разрезала могучими крыльями лёгкий нежный пух, окруживший её со всех сторон. Под лучами искрившегося солнца, облака, казалось, переливались разными оттенками: нежно-голубые переходили в сиреневые, розовые превращались в светло-оранжевые, а белоснежные сверкали изумительным перламутром. Кое-где появлялись блики радуги и тотчас исчезали, повинуясь волшебному превращению воздушного миража. «Неземная красота, – подумала Саша. – Снизу такого не увидишь». Облака, на которые она часто заглядывалась с земли, не шли ни в какое сравнение с этой панорамой. В ней было что-то гипнотическое, вечное, даже райское. « Вот почему на фресках и божественных картинах так часто изображают облака, – думала Александра. – Может, ворота в Рай – это и есть облака? Вот такие, как эти, перламутровые. Райские… Мне ли о них думать? С моими грехами и необдуманными поступками… Только аборты чего стоят! Сколько их у меня было? Два - три? Есть ли разница в количестве, если итог остаётся неизменным?... Теперь ещё кабаре. Вряд ли Всевышний на такое благословил бы. Скорее, это будет интересно тому, кто находится в прямо противоположной стороне к небу, но он с облаками ничего общего не имеет…». Что тут скажешь? В погоне за удовольствиями мы искушаемся уже самим желанием быть счастливыми. Неправда, что все счастливы одинаково, а несчастны по-разному. У каждого счастье своё, по-разному приобретённое, по-своему заслуженное или выстраданное. Нахлынувшие мысли уводили Сашу всё глубже в бездну противоречий: чем больше она думала, тем яснее понимала, что запутывается ещё больше. Вот почему говорят - философия бездонна! Войдя в одну дверь, ты оказываешься напротив другой, тут же появляется третья, а за ней – и четвёртая. Этому нет конца. Таким образом, твой первоначальный вопрос теряется в лабиринте умозаключений, а конечный результат оказывается совершенно неожиданным и, что ещё более раздражает, неприемлемым. «Что для меня есть счастье? – Саша продолжала углубляться в дебри самоанализа. – Иметь свою отдельную квартиру или дом, машину, пианино, собаку, любимую работу. Конечно, чтобы все мои родные были сыты и здоровы. Хотелось бы, чтобы рядом был любимый человек, который бы меня ценил и понимал… И чтобы я его тоже любила. В общем, самые заурядные банальные женские мысли! Ну и что? Что тут плохого? … Ладно, допустим всё это у меня уже есть. Пройдёт год, другой… Что потом? Буду ли я так же счастлива, как в начале?» Саше стало не по себе: её страшила мысль, которая уже стучалась с ответом в дверь её сознания. «Однажды этого станет мало! Неужели я такая стерва?!» Риторический вопрос повис в воздухе, распугав все остальные мысли… Следующие пять минут Александра тупо пялилась в пространство. Как и предполагалось, она была явно недовольна своими умозаключениями. Её раздражал сам вопрос: «Вы счастливы?» Что-то было неестественное в этом заурядном вопросе . Вроде бы обычный вопрос, его часто задают. Но редко можно услышать положительный ответ… В ту ночь, когда Саша читала папины стихи, она была счастлива. А потом? А сейчас? Где её счастье сейчас? «Потерялось в пути за счастьем! Ха! Смешно… Чепуха всё это…» Почему-то вспомнилась парализованная женщина, соседка, которая жила этажом ниже, Марья Ивановна. Ей было шестьдесят восемь лет, из которых три она была прикована к постели. Саша часто приносила ей что-нибудь вкусненькое или просто навещала её. У Марьи Ивановны был сын, но Александра его никогда не видела. Соседка говорила, что он с семьёй живёт где-то на севере, а это очень далеко, потому свидеться им, видимо, больше не придётся. Эта женщина была по-настоящему одинока и несчастна, а за последние лежачих три года её жизнь превратилось в выживание. И, тем не менее, Саша отлично помнила, как горели глаза Марьи Ивановны при виде испечённого к её дню рождения торта. Саша с бабушкой и ещё две соседки пришли её поздравить. Они открыли шампанское, пили чай и даже танцевали. Именинница поведала тогда много интересного из своей прошлой жизни, когда она была молода и работала проводницей на поезде, который выезжал даже в ближнее зарубежье. Саша могла с уверенностью сказать, что в тот день Марья Ивановна была счастлива лишь потому, что нашлись люди, которые отнеслись к ней с вниманием. А ведь это совсем немного! … «Но, с другой стороны, если бы такое общение стало повседневным, ощущение счастья исчезло бы… Потому что, оно не бывает долгим, а вечным – тем более. Счастье – это миг, момент, период жизни, когда наше эго, пребывает в нирване, в состоянии высшего наслаждения. Наверное, если бы оно длилось вечно, мы бы могли сойти с ума от переизбытка чувств. Счастье может быть вызвано чем угодно: любовью, самолюбием, тщеславием, гордыней, добродетелью. Это полностью зависит от самого человека и от его потребностей и целей»… Ей вспомнился ярко-красный флаг, который под раскатистые звуки гимна СССР она медленно поднимала над собою. Она была первой, лучшей! Её имя с восхищением произносили подрастающие гимнастки… Звуки гимна гремели, заполняя весь зал и её душу до краёв. Ей хотелось плакать и смеяться одновременно. Это было счастье, и Саша не забудет этот момент никогда. Не забудет она и свои роды. Последний вздох, последний рывок и… тихий крик Антошки, его маленькое тельце у себя на животе, его тонкие, длинные пальчики. Как она была счастлива! А когда первый раз приложила его к груди! Это сладкое чувство гордости и радости, когда ты даёшь жизнь, еду, всю себя без остатка! Осознание того, что ты для него – мир, вселенная, ты – МАМА. Нет, всё же не так уж мало счастливых моментов было у неё. Саша ворошила прошлое, выдёргивая из памяти «счастливые моменты». Эта игра начала забавлять её. «Поцелуй! Его первое прикосновение. Страстный, чувственный, горячий!». Когда он её впервые поцеловал, она чуть не потеряла сознание: голова кружилась, ноги подкосились, а сердце выпрыгивало из груди. Как это было давно! Тогда она была еще совсем глупенькой девчонкой. Она абсолютно не понимала смысла слов «влечение» и «страсть». Не понимала, что такого должно быть в мужчине, чтобы заставило её пусть не влюбиться, но хотя бы обратить на него внимание.