Швейцария
Дымкой спрятана воздушной
Дивной красоты страна…
Мне мечталось… Что ж так грустно?
Не моя ты, не моя…
– Александра? – окликнул мужской голос. Тони в точности соответствовал своему описанию. – Benvenuto nel paese delle montagne, – расплылся он в широкой улыбке.
– Grazie mille, – ответила Саша и не узнала свой голос. Последний раз она произносила эту фразу семь лет назад. Тогда их балет работал в Тичино.
– Oh! Tu parli l'Italiano?
– No, no, adesso mi sono dimenticato tutte le parole italiane, – медленно, вспоминая каждое слово, выдавила Саша. Сейчас ей меньше всего хотелось напрягать мозги, выискивая в памяти сохранившиеся слова и фразы, поэтому она тут же добавила, – Do you speak Englich?
– Yes, yes… I do. A little bit.
Но совсем скоро оказалось, что «а little bit» – это почти ничего. Но так как жесты и мимику никто пока не отменял, то они кое-как всё-таки общались, а вернее, говорил Тони, а Саша его слушала, время от времени кивая головой, пытаясь таким образом поддержать беседу. Так она узнала, что у него в Швейцарии есть свой небольшой бизнес, а именно продуктовый магазинчик с прилегающему к нему кафе «для своих». Все продукты он привозит из Италии, поэтому овощи в его магазине всегда свежие, а не такие, как у сеньора Барбагалло с третьей улицы. Этот синьор, по всей видимости, был его главным конкурентом и не давал Тони жить спокойно. Так же « не давала ему жить » и Сашина подруга Яна, только в другом, хорошем смысле этого слова. Как выяснилось, Тони безумно любит её и, скорее всего, это было правдой, так как следующие тридцать минут он говорил только о ней. А именно: восхитительные ноги, золотые руки, ангельский характер и всё в этом роде. Через десять минут такого откровения Саше стало казаться, что Янка – это не давняя её подруга, а минимум принцесса Монако. А в то время, пока Тони распылялся о своей безграничной любви к Яне, за окнами машины пролетали сочно-зелёные поля, которые обрамляли аккуратно выстроенные небольшие домики. Некоторые из них утопали в красных цветах, рассаженных вокруг них и на подоконниках, другие удивляли своими конструкционными решениями, третьи были воплощением семейного счастья, – с пластмассовыми яркими горками, качелями и миниатюрными бассейнами на террасах. Саше казалось, что она видит перед собой иллюстрации к сказкам Ганса Христиана Андерсена из книги, которую читала в детстве. Всё было чётко очерчено и аккуратно расставлено: небольшое поле, деревушка, опять поле, снова населённуй пункт, ухоженная плантация виноградника, небольшой квадрат густой посадки, синее пятно зеркального озера… Казалось, каждый метр земли чётко поделен. Не было этих бескрайних, необъятных полей, не было бесконечных округлых горизонтов, высоких, стоящих стеной вдоль дороги деревьев с частыми гнёздами, – не было той привычной широты, размаха, вольности, из которых слагается Украина. «Видно, сама природа предопределяет характер людей, живущих в той или иной стране, – подумалось Саше. – Немцы – прагматичные, скрупулёзные и пунктуальные, потому и пейзажи у них соответствующие: шаг вправо, шаг влево – расстрел! А мы, русские или украинцы (разницы Саша никогда не чувствовала, потому для неё она была абсолютно не принципиальна), спонтанные, решительные и душевные. Вот у нас и природа такая – без границ и условностей». В её воображении тут же нарисовался родной пейзаж: бескрайняя степь с высокой, по пояс, травой вдруг обрывается каменистым оврагом с густо растущим лопухом и дикой кашкой, на дне которого глухо шелестит змеиная речушка, кое-где поросшая камышом. Река убегает вдаль, огибая небольшой холм, весь усеянный полевой ромашкой, выбегает на равнину и устремляется прямо к темнеющей чаще леса. В её воде отражается солнце, а в камышах прячутся дикие утки и рыболовы. «Хочу домой», – заныло где-то в области сердца, но в голове тут же отозвалось: поздно. А за окном всё так же бежали знаменитые швейцарские горы с белеющими макушками, подпирающими прозрачное небо. Лёгкий туман окутывал их и топил в своих объятиях. «Какая красота, какой чистый сладкий воздух», – и Саша глубоко вдохнула через приоткрытое окошко.