Чёрт возьми! Больно-то как! Перед глазами замельтешили разноцветные точки, а в голове раздался звук колокола. И я почти уверена, что звенел он в честь моего приобретённого сотрясения мозга. Вот же ж проклятье! Постанывая от боли и кряхтя как столетняя бабка, я стала подниматься, но, видимо, лимит неприятностей на сегодня не был исчерпан. Услышав смачный треск над головой, я искренне понадеялась, что это мои суставы, однако, задрав голову, я в ужасе наблюдала, как рвутся толстые верёвки, удерживавшие эту махину. Врут всё, когда говорят, что в момент смерти вся жизнь перед глазами проходит. Ничего подобного! Даже не пробегает и не проползает! Просто темнота и ощущения полёта в невесомости. Первой моей мыслью было: «Чудненько, не нужно будет писать реферат». Вторая уже была более адекватной: «Это всё? Но я же и не пожила толком!».
Глава 2.
Никогда бы не подумала, что даже после смерти чувствуешь боль, всё моё тело адски болело и ныло. Складывалось такое впечатление, что этот шкаф-убийца падал на меня раз так пять точно! Вот уж анекдот! Валерию Зайцеву размазал по асфальту коричневый гигант, забитый доверху гранитом науки. Сейчас поди лежит моё несчастное тело в гробу, а рядом стаканчик гранёный с жидкостью ни разу мною неопробованной, как сказал бы один известный персонаж дядечки Булгакова: «Это чистый спирт!». И хлебцем сверху накрыт. Эх, маменька поди рыдает. Хорошо хоть братец мой старший рядом. И как они там будут без меня?
Я и дальше б предавалась этим скорбным мыслям, если бы не отвлёк бубнёж. Сначала он был как комариный писк, но со временем нарастал. Кошмар какой! Даже умереть спокойно не дадут! Если я не ошибаюсь, то аккурат над моим ухом разговаривала парочка муда… кхм... людей. Вначале я подумала, это рай и ад не могут поделить мою душеньку, но потом…
– Бедная королева! Что же будет…?
– Давайте повременим… Расскажем, когда риска не будет…
– Горе-то какое… Сначала супруг, мир праху его, теперь…
Увы, доносились лишь обрывки разговора, так как уши отказывались работать полноценно. И правильно, между прочим, кто работает после смерти? За это, вообще-то, не платят. Или не так уж я и мертва? Надо бы оценить обстановку. Очень хотелось просипеть: «Подними-и-ите мне ве-е-еки». Но пугать народ не будем. Мало ли? Вдруг не поймут или, может, мне совсем не положено разговаривать. Тем временем звуки голосов отдалялись, и я рискнула приоткрыть сначала один глаз, затем другой. От ярких цветов замутило ещё сильнее, а перед глазами расплылись всё те же цветастые пятна, зажмурившись, я снова провалилась в темноту.
Второе пробуждение далось легче, боль стала тише и терпимее, пропало отвратное чувство тошноты. Прислушавшись и не обнаружив никаких посторонних звуков, я медленно открыла глаза, привыкая к свету. И что тут у нас? К стыду своему, признаюсь, первое, о чём я подумала: «Я Ленин!» – и лежу теперь в этом музее, а та беседующая парочка всего лишь посетители.
Обстановка напоминала семнадцатые-восемнадцатые века. Я не специалист, но предположила бы, что это стиль барокко. Убранство комнаты поражало своей помпезностью и красотой, ажурные элементы, позолота, от которой рябило в глазах. Высокий потолок был украшен живописью и лепниной. Я лежала на огромной кровати, так что ещё немного, и я здесь потеряюсь. Целая куча подушек от белого до нежно-сиреневого цвета и лёгкий прозрачный балдахин. По бокам от кровати стояли прикроватные тумбы белоснежного цвета с художественной резьбой. Ножки столиков были, конечно же, золотые. Тянуло попробовать на зуб. Вдруг, правда, золотые? Можно будет сдать в ломбард. Во заживём!
Следующим моё внимание привлёк изящный камин, слепленный каким-то великим гением-скульптором, мягкие кресла и белый кожаный диван, чайный столик с выложенным мозаикой рисунком, длинношёрстный ковёр песочного цвета. Зеркало в шикарной золоченой раме с вензелями и завитками поражало своими размерами. Весь этот элегантный и величественный вид довершала роскошная люстра с хрустальными подвесами. Такая упадёт и всё! Бр-р-р.