— Сиди всегда со сдвинутыми ногами! — Это мама так всегда. — Что ты раздвинула их? Ты, что, потаскушка на бульваре?
Интересно, почему это так ее осеняет, будто она знает, как там потаскушки на бульваре сидят? Она так всегда, чуть что, потаскушки и на бульваре! И то, что я так и останусь в девках, в том тоже потаскушки виноваты, и так, что мне потом всю жизнь по бульварам ходить и сидеть вместе с ними. Это так, по ее заключениям получается. Ну, как же? С Жоркой я уже не хожу. Куда теперь мне? Правильно, теперь все ту да же! Я уже сколько раз говорила ей и сестре, что не хочу я и не буду, пока, с кем попало встречаться! Ну и что, что я привлекательна? Ну и что! А вот насчет груди, так тут она не права. Это я так с Жоркой ходила и одевалась. Даже сама не пойму, почему именно так было. Просто один раз он меня упрекнул, что я своей грудью мол, готова перед кем угодно красоваться и сверкать, вот я и стала скрывать ее.
А сейчас, если хотите, это мой выброс адреналина, лечение от застоя и глупости. Как хочу, говорю, так и буду одеваться и ходить. А будете меня доставать, так я вообще все сниму и так пойду на танцы, в училище. Посмотрим, что обо мне скажут, и кто тогда останется без женихов и без мальчиков, я или сестра?
Они знают, что я такая. Я ведь и в самом деле, на такое способна. И поэтому мать пошумела, пошумела, и пока прекратила на меня давить. А то. Познакомься, с тем, познакомься с этим. Этот хороший мальчик, и этот сын таких родителей. Будто я с его родителями собираюсь встречаться, а потом с ними жить. Я пригрозила и отрезала. Все, говорю. После Жорки, теперь все будет, по–моему.
С кем хочу, с тем и буду, встречаться и как мне одеваться и ходить, сама знаю. И не надо мне больше говорить, как я должна сидеть! Это понятно? Как сяду, так и буду сидеть, хоть с раздвинутыми ногами, но, то мое дело. Кому захочу, тому и буду трусиками или ей светить, и это не ваше дело!
Поняли, или же догадались они, что мне очень больно и одиноко без Жорки. Я же с ним не просто так! Он же для меня был самый лучший! Любимый!
Но пока ничего серьезного. Так, может когда поцелуи, да обнимания, но большего я сама не допускаю. Теперь мне надо выбрать, найти моего мальчика и пора уже замуж. Как ни как, уже скоро восемнадцать лет! Пора выбирать! А чего ждать, то? Ведь и мне всего хочется!
Ну, так вот. Сестра в командировке, а меня к Володьке приставили стеречь. Только я не пойму кто, кого? По–моему, он уже на меня стал западать? Вот дела, значит, какие!
Сначала шуточки, смешки, подколки. Ну, раз, один, второй раз. А потом, эге! Знала бы Ингочка, что у него на уме? Володька, конечно красивый и видный парень. Но, то парень не моего типа. И потом, он же ведь парень, моей сестры! Но я все равно вижу, как он уже хвост передо мной стал распускать, вроде бы, как он со мной. Вот и теперь, в ДОФ он и вел себя так, словно он мой парень. И мороженное и кофе и в туалет проводить. Вообще, всем, наверное, показалось, что я и он, это уже мы. И я ему подыграла слегка. Позволила себя обнимать в танце, прижимать. Приятно, конечно, но! Вовремя отстранилась и попросила его меня мороженым угостить. Отчего–то побоялась, что так же, прижавшись в танце, я опять смогу ощутить то же мужское желание. И мне, оттого, что могло это желание прийти не от моего парня, а, наоборот, от парня моей сестры, вдруг так грустно и неприятно стало.
Так, что вот такое у нас получилось угощение! Стою и от всего, что произошло на моих глазах, отхожу в сторонке. Думала, что на этом все. Как бы ни так!
Теперь я становлюсь невольной участницей второго действия.
Так как на помощь приходит помощник коменданта со своими довольно грубыми и ретивыми помощниками, то очень скоро они настигают дебошира среди танцующих пар.
Внезапно, прямо на меня, из плотной массы танцующих пар, выскакивает весь взмыленный и растрепанный тот же полоумный и пьяный курсант. Он мчится прямо на меня, с безумными глазами и открытым ртом. Он пытается проскочить к выходу, а за ним словно сорвавшись с цепи, расталкиваю танцующие пары, следом вылетают помощники коменданта. Но выход перекрыт патрулем. Вся эта свора несется буквально на меня, и я опять ели успеваю отскочить в сторону. Следом раздается глухой удар по стеклу. А затем, большое стекло фойе, с секундной задержкой вылетает на улицу, а следом за ним тут же и тот безумец вылетает на улицу, кувыркается, вскакивает и скрывается.
— Ба, бах! Дзинь, ля, ля! — Это разлетается на мелкие куски, огромное стекло, что отделяет улицу от вестибюля.
Теперь все, как один оборачиваются и смотрят в мою сторону. Мимо меня в пустой проем пролетает помощник коменданта, но тут, же падает на ступеньках, оскользнувшись на скользких осколках.