Соня остановилась. Сморщила нос в раздумье.
- Да, не бойся ты! Я тут рядом живу, и у меня мама всё время дома.
- Хорошо! Я возьму послушать пластинку, но потом, дай слово, что отстанешь от меня.
- Даю! Даю! Я через неделю уезжаю в Житомир к родственникам.
- А я к тёте в Туапсе. Это двоюродная сестра моего отца. Пригласила меня на месяц. А там и Дима приедет. Очень хочу его видеть. – Вдруг разоткровенничалась Соня.
- Это что же друг твой? - Каким-то, слишком беспечным тоном, спросил Артур.
- Можно и так сказать. Он через год институт заканчивает.
- А! Так он старый! Пошли скорее! – Развеселился Артур, и свернул в переулок за Первой Градской больницей.
- Знала бы, что так далеко – не пошла бы! – Буркнула Соня.
- А мы уже пришли! – Обрадовал её Артур и остановился перед старинным деревянным домом с очень интересной архитектурой.
- Я и не знала, что в центре Москвы сохранились такие дома. Очень красивый. - Восхитилась Соня.
- Это отцу дали. Он у меня большой начальник. Обещали, как только на Фрунзенской набережной дом сдадут – ему квартиру на втором этаже уже определили. Сейчас отделывают. Но, сама знаешь, как у нас всё это «быстро»! Я успею институт закончить, а мы всё тут будем ждать новую квартиру.
Он открыл дверь и крикнул:
- Мам! Ты дома?
- Дома, сынуля! – Тут же ответил низкий женский голос откуда-то из глубины дома.
- Пойдём! Видишь, приличия соблюдены. Нырнём сразу в мою комнату. Возьмём пластинку и убежим.
- Так неприлично. – Остановила его Соня. – Раз мама дома – нужно поздороваться с ней!
В первой же комнате они и увидели маму. Невысокая жгучая брюнетка с большими черными глазами очень напомнила Соне цыганку. А подвижная гибкая фигура, только усилили это сходство. Она быстро подошла к Соне. Оглядела её пристальным взглядом, и обратилась к сыну:
- Так это и есть предмет твоих страданий? Давайте же представимся друг другу. Я – мама Артура – Анна Марковна Кац.
- А я - Софья Борисовна Петровская. – Тут же ответила Соня.
Лицо Анны Марковны просияло.
- Неужели из наших? Софья! У нас есть такое имя. Борисовна! Тоже наше имя. Петровская! Почему бы нет? Вы же наша. Еврейка!?
- Нет! Нет! – Развеяла надежды Анны Марковны Соня. – Я – русская. Моего отца звали Борис Степанович. Он погиб 10 лет назад.
- Мама! Мы торопимся! – Ворвался в разговор Артур. – Соня! Пойдём в мою комнату. Посмотришь коллекцию пластинок. Соню ждут дома. Извини, мама.
В своей комнате Артур усадил Соню за письменный стол, и предложил порыться на полке, набитой пластинками.
- Да не надо мне всё смотреть! Дай только этих твоих сестёр Бэрри, и я пойду!
Но тут громкий голос Анны Марковны потребовал сына к себе. Артур смылся, а Соня начала перебирать пластинки.
- Ты привёл показать мне свою зазнобу? Ты знал, что я не одобрю, и всё-таки привёл! Ты думал: красивая девушка, чёрные глаза, вьющиеся волосы? Опять же – Софочка! Ты вообразил, что она еврейка?! А если не вообразил, то заранее знал, что я скажу: она нам не подходит. Точка! Надо смотреть, в кого влюбляешься!
- Да не думал я об этом. Я просто влюбился, и был уверен, что ты меня поймешь! Я очень сильно влюбился, мама. Я сам не ожидал. Не знал, что так бывает.
-Хватит! Никогда! Поедешь в Житомир. Развеешься. Дурь из головы вылетит! Сыночек! Пойми! Не нужна нам русская. Свою ищи! А этих любовей у тебя будет за глаза и за уши. Слушай маму! Она зря не скажет!
Соня слышала весь разговор, и думала о том, как бы ей побыстрее уйти из этого дома. Но тут вернулся Артур.
- Вот же сёстры Бэрри! Завернём в газетку, и пойдём.
Проходя мимо Анны Марковны, Соня почему-то покраснела. Скоренько сказала «До свидания», и вышла на улицу в сопровождении улыбающегося Артура.
- Дурацкий Артур! Дурацкая пластинка! Провались она! Но почему мне так горько, и хочется плакать? Какая гадкая, Анна Марковна! Почему я ей так не понравилась? Ведь она же совсем не знает меня, как человека! Почему «русская» - это плохо? – мысли неслись в голове со скоростью ветра. Слёзы застилали глаза.
- Да, уйди ты! – Крикнула она Артуру, и пустилась бежать. – Не нужна мне твоя пластинка! – И она положила свёрток на асфальт тротуара.
- О! Я понял! Да не бери ты в голову, что моя мать говорит! Она, вообще, добрая! – Неслось ей вслед. - И, вообще, я не в маму! Я весь в отца!
- Ну, и целуйся со своей доброй мамой! – И Соня вытирала и вытирала слёзы..
- Где тебя носит? – Гнев матери заставил Соню забыть всё только что пережитое.