Работы одна за другой изображали людей — видимо, из жизни тёти Рейн. Ещё город. Лодку. Обветшалый деревянный домик. На одной из картин я заметила девушку, уж очень похожую на маму с её фотографий двадцатилетней давности. Сердце ёкнуло. Хорошо хотя бы она была жива.
Я сделала снимок.
Словно почувствовав это, тётя Рейн вновь остановилась и посмотрела на всех нас по очереди.
— Это очень дорогая моему сердцу коллекция. Но она ещё не закончена, и я бы хотела бы, чтобы вы трое, все, дописали по ещё одной.
Я не ослышалась?
Тётя Рейн поправила чёлку пальцами, вздохнула и повернула голову к Саванне вновь.
Они ведь были подругами. Мисс Стивенс, наверняка, ещё помнила её голос. Или нет? Я никогда не теряла людей и даже представить не могла, как они стираются из памяти. Постепенно тускнеют черты лица перед глазами, если не смотреть на фотографии? Забываются жесты? Приколы, шутки. А остаётся ли в голове голос, если его нигде нельзя больше послушать?
Думая об этом, я чувствовала, как холодели и без того почти онемевшие ноги. Я поджала губы. Тётя Рейн говорила дальше.
— Вы все пишете прекрасные картины, и каждый из вас, так или иначе, связан с этим город. Вы, Эдриан и Кэтрин, живёте здесь большую часть жизни. А ты, Холли, — она посмотрела мне прямо в глаза, прожигая своим пронзительным взглядом мои карие. — И сама знаешь, кого ещё не хватает на этих картинах. Я когда-то должна была написать его портрет. На спор, — она усмехнулась, но в этой усмешке словно бы промелькнула нотка морозной меланхолии.
Я поняла моментально.
Не поняла только, что случилось с настроением тёти Рейн. Однако она довольно быстро сбросила с себя это наваждение, коротко улыбнувшись.
— А когда мы будем готовы запускаться, да, я бы действительно хотела от тебя небольшую пиар-компанию в соц. сети.
— Не вопрос, тётя Рейн, — пожала я плечами. Пискнул телефон, уведомляя меня о важном напоминании.
— То есть в ближайшие… недели две, месяц мы должны написать что-то ещё? — переспросил Эдриан вкрадчиво.
Тётя Рейн кивнула:
— Да, месяц. Это зачтётся вам автоматом на экзамене на этот и следующий семестр.
Взглянув в календарь, я с неприятным удивлением обнаружила: я задерживалась с подготовкой. Перед походом в театр оставалось всего несколько часов, в которые мне надо было переодеться, сходить по записи на укладку волос и макияж, а ещё желательно предупредить мисс Стивенс, что я буду поздно. И вообще, столько всего надо было рассказать. И как минимум — проверить, что про мою запись в салон не забыли! Мне даже не написали, а я уже привыкла получать напоминания непосредственно от салонов, но в этом городке, похоже, система оповещений умерла.
— Мисс Стивенс, а… — заговорила Кэтрин, но мне пришлось бесцеремонно её перебить:
— Тётя Рейн, я сейчас вернусь, — кивнула я быстро и поспешила выйти на улицу, устроившись под карнизом. Дождь всё ещё барабанил по земле, асфальту и ступеням. Впереди, по тротуару, отчаянным шагом шла настойчивая фигура. Парень укрывался чёрным зонтом. Вот не повезло ему. Лучше бы вызвал такси, а то такими темпами вода скоро достанет ему до щиколоток.
Я не особо разглядела его лицо — успела заметить только, что парень был лысым. Тогда ещё ни одна посторонняя мысль не успела прорезать моё сознание — в голове звенела только небольшая доля паники, что про мою запись забыли. Пока я набирала номер с гугл карт, я не обратила внимание, что парень с зонтом остановился ровно напротив крыльца.
Я нажала “позвонить” и вот тогда ещё раз подняла глаза.
И обомлела.
— Привет, Холли.
Глава 5. Коренной житель
— Шпионишь? — негромко произнесла я, сбрасывая вызов.
Дождь теперь стекал крупными каплями по зонту. Берри (до чего же глупо придумать себе кличку и стать ягодой*) был, как всегда одет, или в свитер, или в кожанку — вот и сегодня с курткой нараспашку стоял на улице в лютую сырость.
— Даже и не думал, чего ты, — улыбнулся он, как ни в чём ни бывало.
— Если не думал, то иди дальше по своим делам, — я кашлянула в ладонь, прочищая горло, и вновь обратила всё своё внимание на отменённый звонок, не замечая Берри поверх корпуса телефона. Мне сейчас не было ни больно, ни обидно. Всего лишь лёгкое прикосновение холодного ветра скользнуло по ногам и рукам. Я поёжилась и понадеялась, ох как же сильно, что к концу дня не свалюсь с температурой. Надо было лучше напялить самые тёплые широкие штаны и наслаждаться жизнью.
Берри снова заговорил:
— Ну, раз ты тут, заходи в мастерскую, — О’Вуд отсалютовал мне свободной рукой и задержался ещё лишь на пару мгновений.