— Что надо? — спросила она.
— А в чем дело? — насторожился Юрка.
— А в том, что на ферму посторонним вход запрещен.
— С каких это пор?
— А с таких, что ходите и заразу носите.
— Антонину вы можете позвать?
— Нету Антонины. Была, да вся вышла.
В тот вечер на «сковородку» мы не пошли. И на следующий день — ни на ферму, ни на «сковородку». Вечер кое-как протянули за картишками. Когда же стемнело так, что короля стало не отличить от дамы, с облегчением бросили игру.
Юрка был великолепно молчалив на этот раз.
— Все это хорошо, конечно, — прервал я молчание.
— А, брось! — перебил Юрка. — Все очень просто. Мы получили коленкой под зад, и нечего чесать ушибленное место.
— Он был в ударе, — скаламбурил я, но врать не стал, будто Юрка не понял меня.
Однако Юркина манера затыкать рот вызывала «супротивное» желание обсудить ситуацию.
— А тебе не кажется странным, — сказал я, — что мы за последние дни ни разу не видели Тони?
— Нет, не кажется.
— Коленкой под зад можно было дать и эффектней.
— Оставь эффекты себе.
— Я не о том. Для чего ей было исчезать?
— Но ведь за такие штучки можно и "схлопотать".
— Ха! Разве не ты жаждал испытать "величье любви неразделенной и смешной"? За что же тут «схлопатывать»? Но постой, я не о том. Постой, у меня в самом деле мысль. Ты говорил, ее дядька тяжел на руку? Может, он ее за нас так разукрасил, что она на люди выйти стесняется?
Я убеждал, что наш долг в таком случае — вырвать ее отсюда, помочь устроиться в городе. Юрка не отзывался, но и не перебивал меня: уныло и негромко насвистывая, таращился в одну точку.
Следующий день был предпоследним днем нашей практики, однако Юрка смотался куда-то задолго до перерыва.
— Фантаст! — сказал он мне, появившись после обеда.
— А что такое?
— "Побили, поколотили!" Все гораздо проще. Инфекция у коров! Возможно, конечно, что дядя за все это вместе всыпал Антонине, но это уже вторичное.
— Что за инфекция?
— А бог его знает. Во всяком случае, если околеет хоть одна корова, могут Антонине все это на шею повесить: мол, допускала посторонних людей на ферму.
— Так…
— Так, не так — перетакивать не будем. Ты прав — нужно попытаться вырвать девку отсюда. Для начала в какое-нибудь ФЗУ, на стройку или в домработницы. А там видно будет.
— Ты хочешь поговорить с Антоном?
— Для начала сходим к ним в гости.
— В го-ости? А если попрут?
— Пускай тогда живут как знают. Только такими, как мы, не бросаются. Тем более если сами, со всей серьезностью являемся в дом.
5
Во дворе нас встретили куры, которые перед решительно шагающим Юркой в панике рассыпались по сторонам. Даже гневный петух на полдороге струсил и повернул обратно.
Юрка бодро постучал и, не дожидаясь ответа, толкнул дверь. В просторных сенях было темно и прохладно. Лишь из приотворенной двери падал свет.
— Разрешите?
Мы вошли. Комната была пуста, и мы в нерешительности остановились.
— Сядем? — предложил Юрка.
— Можно, — сказал я, опускаясь на скамейку.
В этой комнате стояла русская печь, накрытый клеенкой стол, стулья, скамейка, буфет. На небольших окнах висели накрахмаленные тюлевые занавески. Сами окна были плотно закрыты, и все-таки я услышал над ухом надсадный комариный писк.
— Кто-нибудь есть дома? — громко спросил Юрка, и так как никто не откликнулся, вздохнул. — Ничего, мы подождем.
В наступившей затем тишине раздался какой-то скрип, движение, что-то вроде вздохов — и вдруг забили стенные часы, которых раньше я не заметил.
— Пускай бьют? — серьезно спросил Юрка.
— Пускай.
Он задумчиво покивал — мол, так я и думал, иного я от тебя и не ожидал, друг.
Потом встал, заглянул в другую комнату и напомнил мне:
— Ты, главное, не теряйся. В основном, если будет старуха, упирай на женихов: дескать, в городе Антонина найдет обстоятельного мужа, и все такое. Понял?
Бей на женихов. Я беру на себя ее дядьку. Два пол-литра — и он будет наш.
— Смотри, вон он идет, — сказал я, выглянув во двор. — Походка, надо сказать, генеральская.
— Ничего, — успокоил меня Юрка. — С нашим главнокомандующим, — он похлопал по свертку с бутылками, — не пропадем!
Трошенька с кем-то разговаривал в сенях. Я похолодел, думал — Тоня, но это оказалась ее бабушка, маленькая ласковая старушка.
— Здравствуйте, — почтительно сказал Юрка и благонравно потянулся к голове, как бы желая сдернуть с нее — буде он там окажется — любой головной убор. Но шапки не было, и он только пригладил и без того гладкие волосы.
— Это кто же такие есть? — заворковала бабушка. — Чтой-то я вас не признаю.
— Мы, бабушка, приезжие…
— Какая я тебе бабушка? — весело засмеялась она. — Дед тебе в воде, а я пожилой молодец.
— Вы, наверное, к Тонюшке? — спросил дядька.
— Собственно, мы ко всем к вам.
— Не свататься ли? — тут же откликнулась живая старушка.
— Ну, вы скажите, мама, — ласково одернул ее Трошенька, а Юрка надавил на меня взглядом: давай, используй момент. Но я промолчал.
— Да вы садитесь, садитесь, чего повскакивали! — сказал Трошенька. — А я тут по хозяйству соседке мастерил… Хорошее дело — плотничье. Вот вы, молодежь, это понимаете: радость сделать вещь своими руками?
— А как же? — подхватил Юрка. — Инженерами готовимся стать.
— А здесь? — спросил Трошенька, заглядывая нам в лица так, словно готовясь услышать нечто безмерно интересное.
— Они у меня, дядечка, на ферме производственную практику проходили, — пропел сзади с порога насмешливый Тонин голос.
— Про то наслышан, о том еще будет разговор, — со старательной строгостью сказал дядька, а Тоня села у стола, глядя на нас нехорошим пристальным взглядом.
В наступившем неловком молчании Трошенька откашлялся и сказал:
— Мамаша, нет у нас там кваску?
— А может, с устатку выпьем? — бодро предложил Юрка.
Тоня пробормотала: «Перетрудились», и мне очень захотелось уйти, но Юрка, не обращая внимания на Тоню, уже вытаскивал бутылки.
— Ну, коли гости хотят… — развел руками дядька. — Мамаша, Тонюшка, что там у нас есть закусить?
Тоня сердито загремела тарелками, я уставился в окно, Юрка сунулся было помогать Тоне, но что-то быстренько вернулся обратно. На столе появились сало, грибы, капуста, горячая оплавленная картошка с волокнами мяса.
— А ты откуда, милок? — спросила меня старушка, поправляя на столе поставленное Тоней. — Гдей-то я вроде видала тебя?
Памятуя наказ Юрки, я наконец взялся за тему о женихах — благо Тоня куда-то вышла.
— Мы, бабушка, студенты, — сказал я, противно фальшивя. — Из Москвы. Неплохой городок. Песня даже есть такая:
Городок наш ничего, населенье таково: неженатые студенты составляют большинство.
Бабушка потребовала повторить песню, даже пропеть, так что я уже жалел, что связался с этим. Очень заинтересовалась она темой:
— А что ж так? Чего ж не женятся? Разве в Москве девок мало? Так пущай к нам езжают. У нас девки как на подбор. Хоть бы Тонюшка.