— Ладно, Виктор, на самом деле было очень интересно. Но у нас с графом к тебе вполне конкретный вопрос, — переходит к делу король. — Сразу скажу, что отрицательный ответ никак не поставит тебя в неприятную ситуацию. Граф будет всё так же с тобой сотрудничать, всё остается на своих местах. Положительный ответ важен для меня и королевства. Я пока не знаю, насколько, но точно важен.
— Я весь внимание, ваше величество! — отвечаю.
— Так, сначала о хорошем. За твою деятельность ты можешь просить всё, что хочешь, — с готовностью предлагает король.
— Да, спасибо большое, но я всего добьюсь сам, Ваше Величество, — удивляюсь. — Моя деятельность уже оплачена господином графом. Дополнительных просьб у меня в общем и целом нет.
Краем глаза вижу едва заметное одобрение Беннинга.
— Да, всё так, но работа оказалась на порядок опаснее, как мне доложили, — продолжает король. — Ты подверг свою жизнь опасности и не словом об этом не обмолвился, вот только у стен есть уши.
Граф согласно кивает. На его лице читается гордость.
— И ты всё выполнил с честью. Не испугался, не убежал и не погиб, — улыбается король.
— Спасибо, Ваше Величество, — благодарю за высокую оценку. — Небольшая опасность действительно была, но благодаря одному магу я всё-таки смог её избежать, — отвечаю королю.
— Да, слышал эту историю, — поджимает губы король. — А также слышал, что маг теперь не хочет сотрудничать.
— Есть такое, — соглашаюсь. — Если говорить как есть, то он вообще не хочет сотрудничать с людьми — не только с господином графом или с королевством. Маг спрятался, чтобы восстановиться. Когда даст о себе знать, можно будет поговорить с ним.
— По вашим оговоркам я понимаю, что это не совсем человек, — догадывается король.
Усмехаюсь. Король очень хорошо все просчитывает и видит. Наверняка его взгляду открыто больше, чем мы можем догадываться.
— Скорее, совсем не человек, — уточняю.
Говорить, кто он такой, пожалуй, не буду.
— С учётом того, что он менял картину в разумах людей, догадаться несложно, Виктор, — говорит Беннинг. — Я так понимаю, что кто-то умудрился привезти в нашу столицу иллитида. Иногда у этого народа бывают изгои: особи, которые уходят искать свою долю.
— И часто такое бывает? — интересуется король.
— Нет, редко, потому что далеко они обычно не заходят. Иллитидов никто не любит. Таких убивают сразу, без лишних разговоров, — отвечает Беннинг.
— А почему? — спрашивает король.
Он задает вопросы, интересующие и меня в том числе.
— Хороший вопрос! — подмечает граф. — Наверное, потому что они жрут мозг. Более того, люди сами открывают черепную коробку, чтобы он съел их мозг, ещё и удовольствие получают от этого! Такая перспектива не радует обычного человека, — усмехается Беннинг.
— Ну да, с этой точки зрения вы правы. А если иллитид не питается мозгами? — спрашиваю графа.
Король с интересом наблюдает за нашей беседой.
— Тогда это очень странно, потому что обычно этот народ питается именно разумом других существ. Я про другие ситуации даже не слышал, — качает головой Беннинг.
— Думаю, сейчас это всё равно не актуально, — замечает король.
— В каком-то смысле да, не актуально, — соглашается Беннинг. — Если иллитид не съел разум Виктора, если он не съел разум людей внутри замка Дейли… В общем-то, это единственное, что не совпадает с обычным поведением данных существ, — размышляет вслух граф. — Это как сказать, что рыба вышла из воды и начала гавкать. То есть, это, наверное, возможно, но я бы хотел на это посмотреть своими глазами, чтобы убедиться. Пока не увижу — не поверю, — недоверчиво хмыкает Беннинг.
Вполне его понимаю.
Феи сидят за своим столиком и напряженно вслушиваются в происходящее. Им только попкорна не хватает.
— Да, скорее всего рыба действительно немножко гавкает. Только тут, возможно, играет роль его второй облик, — пускаюсь в объяснения. — Точнее то, что иллитид мне показал — у него есть второй облик, и на территории человеческого королевства он находится именно в нём. Основную личину существо держать долго не может.
— Это удивительно, Виктор, — изумляется Беннинг.
— Что именно? — не понимаю.
— Дело в том, что иллитиды, как и некоторые расы, второй облик на человеческих королевствах не получали. Слишком далеки от нас разумом, — объясняет король.
А вот сейчас информация не просто интересная, а полезная.
— Например, гномы очень близки к людям, но очень устаканены в своём мире. С магией у них всегда было не очень, так что от присоединения они особо ничего не теряли. Тем более, на нашей территории их рунистика всё равно силы не теряет, — продолжает рассказывать король.
Слышу шевеления за столом феев. Феофан взял большой клубень и старается его сгрызть. Василиса беспокойно наблюдает за ним. Король поворачивается в их сторону.
— С феями как раз наоборот, — продолжает он. — Они дети магии. Мы думаем, что именно договор с людьми им позволил не потерять себя. Договор работает в обе стороны — симбионты же. А так, им до наших человеческих вещей дела в общем-то нет. Возможно, это и стало тем обстоятельством, из-за которого они могут спокойно находиться на территории людей и пользоваться магией. Причём, и магией этого мира, и нашей, в том числе через нас. Вы же, наверное, знаете, как всё это происходит?
— К сожалению, в Академии ничего подобного не преподавали. Правда, у меня были похожие мысли, — отвечаю королю.
— Другие расы этого мира — они либо магические и умирают на нашей территории, либо становятся очень близки к людям и теряют свою магию. Соответственно, приобретают второй облик. Но до последнего никто не исследовал возможности приобретения иллитидами второго облика на нашей территории. Мы вообще стараемся не контактировать с этими существами, для нас это слишком опасно, — объясняет король.
— Ваше Величество, позвольте, в моём случае есть нюанс, — говорю. — Я могу заключать договора, которые невозможно нарушить. Это мой талант.
— Так, — на минуту задумывается король. — Подробнее?
— На данный момент, если я правильно понимаю свою способность, магические существа не могут нарушать договор, заключенный со мной, — объясняю. — Более того, подозреваю, что человек тоже не может. В этом до конца не уверен, но можно придумать, как подтвердить.
— Жаль, что использовать ваш талант мы сможем очень ограничено, — с сожалением подводит итог король. — Потенциал у вашего дела, безусловно, огромный. Хм. Тогда и на границах может стать поспокойнее.
— Почему тогда ограниченно, Ваше Величество? Ведь нерушимые клятвы — это же хорошо? — удивляюсь выводам короля.
— К сожалению, не в политике, — отвечает он. — Такие договора никто не будет заключать. Только под страхом гибели. Любой договор с нашими соседями или с теми же личами подразумевает под собой определенные правила.
— Правила? — переспрашиваю.
— Все контрагенты могут нарушить договор, когда будут готовы, — терпеливо объясняет король. — Договоров, которые нельзя нарушить, они заключать с нами не будут. Да и нам это не очень выгодно, причем, ровно по той же причине. Любой договор можно обойти, поиграть со смыслами, найти доказательства нарушения другой стороной. А если он нерушим? Что если обе стороны это понимают? То здесь должны быть отношения более чем союзные. Симбиотические, как у вас с феями, например.
— В частном случае, в личных целях, Ваше Величество, — подает голос граф. — Мне неподкупные координаторы и контроллеры очень нужны.
— Да! Тебе — безусловно! Но если мы посадим всех, кто ворует — с кем мы останемся? — смеется король. — Так что твоим людям — да, такие договора выгодны. Но всем? Нет, конечно. Хотелось бы, но нереально. Да и наш Виктор, боюсь, не вытянет такую нагрузку.
— Да, Ваше Величество, — соглашаюсь. — В таком виде я сотрудничать не смогу, это правда.