Небольшая комнатка изнутри обшита деревом, потолки низкие, по двум сторонам приютились две деревянные кровати. Матрасы, на взгляд, мягкие, но подушки маленькие. Возле незанавешенного окна стоит квадратный стол на толстых круглых ножках. Больше-то ничего и не надо, тем более, это не полноценный этаж.
Феофан тут же забирается на стол и плюхается рядом с массивным чугунным подсвечником.
— Тут письмо, — икая, говорит фей… Недолго молчит и добавляет. — Но я бы читать не стал. Когда письма доставляют ТАК, в них редко бывает хорошее.
Феофан машет письмом в воздухе и, на первый взгляд, на нём нет никаких печатей, марок или подписей. Конверт из пожелтевшей бумаги — самодельный.
— Да ладно тебе, человек заморочился, письмо принес. Не ищи подвохов раньше времени. — Отдаю фею прихваченный со стола в таверне кувшин. Забираю конверт и кручу его в руках.
Фей икать перестает почти сразу. Правда и отвара в кувшине остается вполовину меньше. Ну, и ладно.
Действительно, ни одной буковки, ни одной циферки. Плотная бумага. Да и конверт даже не потрудились заклеить.
Из конверта прямо в руку выпадает такая же плотная бумага, ещё более жёлтая и шершавая. Пергамент, что ли? Лист сложен вдвое.
Быстро проскальзываю взглядом полторы строчки. Витиеватый почерк, крупные разборчивые буквы:
«Дорогой друг, когда ты пойдешь в канализацию, не забудь зайти к двум львам, сидящим под сияющим солнцем».
Так, стоп. А откуда отправителю это известно? Хотя, чего я. Контракт уже полтора года висит в ратуше. Логично, наверное.
Не успеваю подумать о дальнейшей судьбе письма, как оно вспыхивает. В моих руках остаётся только пепел.
— Во дела! — удивляется фей и чешет затылок. — А ведь я тебе говорил!
— Тсс, — успокаиваю Феофана и стряхиваю остатки письма на стол. Вглядываюсь в крупицы.
— Это обычный пепел, не старайся. Что там хоть было написано? Только не говори, что не успел прочитать. — Фей хмурится и подергивает ножкой.
— Что-то про канализацию, двух львов и солнце, — передаю я содержание. Шум в голове усиливается.
Начинаю сомневаться, правильно ли понял смысл строк? Хотя, кого я обманываю? Ни черта я не понял. Львы? При чем тут львы?
Фей отвечает, но звук его голоса одновременно громкий и непонятный. Одно слово накладывается на другое, интонации сливаются в одну. В глазах двоится, на ощупь добираюсь до кровати. Падаю. Не удивлюсь, что всё происходящее мне просто привиделось.
Нужно немного отдохнуть.
— … И денег с него стрясти! — слышу сквозь пелену сна вполне разборчивый голос фея.
Это последнее, что я воспринимаю, перед тем как провалиться в глубокий сон.
Наваливается кошмар. Меня пытаются достать воспоминания из прошлой жизни. Иду им навстречу, но мы никак не встретимся. Подсознание полностью заполнено осколками памяти, а я собираю из них мозаику.
Осколок за осколком. Режусь одним из таких и мгновенно просыпаюсь.
Фей недовольно на меня поглядывает.
— Сколько можно дрыхнуть? — спрашивает он и потягивается.
На нём смешные пижамные штаны и кофта с непонятным рисунком.
— Ты это с собой притащил? — не скрываю своего удивления.
— Естественно! Как можно путешествовать без пижамы? Тело должно отдыхать как и разум, — без смущения объясняет Феофан.
— Сколько я спал? — всё ещё пытаюсь сориентироваться во времени.
Фей пожимает плечами, и отвечает, одновременно зевая:
— Так утро уже, Вить! Завтракать пора.
Сажусь на кровати. Неожиданно. Вчерашней головной боли нет, как и не было. Тело словно обновилось. Вот только что-то у меня во сне случилось важное. Я точно знаю. Что-то почти упускаю, но надо вспомнить. Срочно!
Несколько глубоких вдохов. Закрываю глаза и тянусь к своему сну, как будто я еще сплю. И тут же проваливаюсь в…
…Огонь!
Где я⁈ Вокруг пылает пламя, а я не могу пошевелиться. Последнее, что я помню — взрыв в собственной квартире, когда включаю свет. Вряд ли я в нем выжил. А для полиции — взрыв бытового газа. Умно. Было бы, если б я подстраховку для куратора на электронке не оставил. По хлебным крошкам найдут оригиналы документов и на этих людей, и на эту схему. Жаль, что для меня это точно последнее дело.
Пламя вокруг полыхает, но мне не жарко. Оно словно меня не касается…
Предателей накажут. Пусть и чуть позже. Но что ж, я уже пожил. Но завершить свой путь вот так, в пламени — есть в этом даже какая-то высшая справедливость. Воину — огненное погребение и в Ирий. Или нет? Я не шевелюсь.