Но все прошло в целом удачно, хотя большую часть этой удачи я отнес бы к совершенно безалаберному несению службы караулом, а не к безупречным действиям моих ребят. Как минимум три раза их должны были бы обнаружить. Но – обошлось. Однако патруль я решил принять один. Ну его к черту – и так уже за сегодняшнюю ночь с запасом выбрали лимит удачи. Так что когда Кабан добрался до меня и обнаружил, что все уже закончено и для него работы не осталось, он обиженно скривился. Я в ответ зашипел рассерженной змеей:
– Я тебя, Шабарин, еще и на «губу» посажу по возвращении. Тебе сколько бочек было сказано продырявить? А ты сколько сделал? Лихость свою показать решил, бестолочь?! Зачем в крайний ряд залез? Тебя как минимум дважды заметить должны были.
– Ну, так не заметили же, – шепотом огрызнулся Кабан.
– Да, но твоей заслуги в этом никакой. А вот моя – есть. Если бы я тогда около патруля камень не кинул, ты и сам бы вляпался, и нам обедню испортил. Все, кончилось мое терпение. На три операции отстраняю тебя от боевых действий.
– Товарищ капитан! – едва не в голос вскричал Кабан, но тут же хлопнул себя по губам и продолжил снова шепотом: – Ну, вот истинный крест – больше не повторится. Ей-богу! Только не отстраняйте. На отдыхе – на все согласен. И на «губу», и наряды сколько хотите. Только дайте мне эту немчуру к ногтю прижать.
Я скривился и так же тихо прошипел:
– Ладно, посмотрим. Если сумеешь вон того часового тихо и незаметно, как ты говоришь, к ногтю прижать – подумаю, может, и как-то поменяю наказание. Но смотри, запорешь – даже не подходи. Все понял?
– Так точно, – кивнул Кабан и ловкой змейкой скользнул в траву. Я же двинулся ко второму часовому.
Но реабилитироваться, хотя бы частично, Кабану так и не удалось, хотя и не по своей вине. Я еще только достал нож и, перехватив его для броска, примерялся к уныло торчащему у дальнего штабеля часовому, когда с той стороны, где загружались грузовики, раздалась длинная очередь из ППД. Мой часовой дернулся и потянул с плеча ремень карабина.
«Швис-с!» – в правой глазнице часового возникло новое модное украшение в виде рукоятки ножа, после чего он мешком опрокинулся на спину. Но я уже развернулся спиной к нему и вскинул свой верный ДП.
«Дах!». Одиночный выстрел – и занявший позицию за колесом грузовика немец-водитель, старательно выцеливавший кого-то из моих парней, медленно сползает по колесу, выронив из внезапно ослабевших рук свой карабин Маузера. Я окинул быстрым взглядом диспозицию в районе погрузки. Похоже, больше моей помощи не требовалось. Ойунский и Логвинов короткими очередями добивали уже почти не сопротивлявшихся немцев. Я развернулся в сторону второго часового. Оного уже не наблюдалось, а Кабан волчьим стелющимся шагом несся в сторону палаток охраны. Вот шельмец – тоже увидел, что парням у грузовиков помощи не требуется, и тут же рванул туда, где еще есть возможность получить немного адреналина. Ну а я туда не пойду. Мне и отсюда все хорошо видно…
«Да-дах!» – короткая очередь опрокидывает парочку немцев, выскочивших из палатки. Хоть там вокруг стволов и достаточно, но эти выбрались из крайней палатки и сразу же рванули к оврагу. Пригнувшись. Так что кто его знает, успели бы мои бойцы их заметить и снять, или немцам удалось бы уйти. Ребята-то видят в темноте куда хуже меня.
«Да-дах! Да-да-дах! Да-дах! Да-да-дах!» – короткими, экономными очередями я подавлял малейшие организованные очаги сопротивления проснувшейся охраны. Несмотря на внезапность нападения, малочисленность нападавших сыграла свою негативную роль. Если бы мои ребята орудовали тут сами по себе – вполне вероятно, их бы задавили числом. Но в моем присутствии шансов у немцев не было. Так что уже минут через десять с не то что организованным, но и вообще любым сопротивлением было полностью покончено. Хотя я сильно сомневался, что мы уничтожили всех. Скорее всего, большинство как раз были не убиты, а ранены и просто затихарились. Но это вполне отвечало моим планам.
Нет, будь здесь матерые ветераны, я бы потратил время, чтобы прикончить всех – не хрен оставлять врагу шанс вылечить и поставить в строй подготовленных и опытных бойцов. Но эти… Маршевое пополнение – это еще не бойцы, а заготовки под них, при этом обихаживать их будут так же, как и полноценных солдат. То есть имеющиеся в распоряжении противника мощности медицинского обеспечения будут загружены оказанием помощи этим воякам. Вследствие чего, возможно, раненые солдаты подразделений первой линии, которые куда более опытны, обучены и опасны, получат менее качественное и своевременное обслуживание. Что должно привести к заметно большим санитарным потерям в их рядах. Так что на круг большее количество раненых, а не убитых, в текущей ситуации будет нам в целом более выгодным, чем полное уничтожение. Да и время тоже начинает поджимать. Ночью звуки разносятся далеко, так что нашу перестрелку явно кто-то услышал. Очень вероятно, этот «кто-то» сейчас направляется сюда, чтобы оказать помощь подвергнувшимся внезапной ночной атаке дружественным подразделениям. А нам на них отвлекаться не с руки, у нас совершенно другие задачи, выполнить которые исчезнувшая как организованная единица рота охраны нам помешать не в состоянии. И как-то угрожать нам при отходе она тоже не могла, а уж тем более – организовать преследование. Чего нам вполне достаточно.