Внутри она оказалась даже довольно богатой — красивые ухоженные дома, огороды. Поля, наверное, были снаружи — рассмотреть под снегом, как далеко тянулась деревня и где что располагалось, было невозможно. Это могло быть одно из тех селений разнообразных человеческих гильдий, что и не зависит от взращивания растений. Шэрра, добираясь до Академии, заходила в несколько таких. Все друг другу там были не конкуренты в обычной жизни — на местные рынки часто привозили товары и заказы, приходили мастера, разбирали их — и расходились по домам. Держали разве что небольшие клочки земли для собственного пропитания, всё остальное — покупали. Ремесел было два, три, может, чуть больше, но выбор всё равно оставался ограниченным. Сами себя они прокормить не могли, но попробуй только отрезать эту деревушку от всего света! В соседних городах умельцев подобного рода не было.
Шэрра не знала, такая ли это деревня, или, может быть, их основное дело просто скрылось под снегом. Она не задавалась этим вопросом и тогда, когда они с Роларэном остановились у трёхэтажного здания — постоялый двор с яркой, сияющей магией даже среди темноты и снегов вывеской привлекал взгляды и местных. Вероятно, через селение проезжали часто, да и сейчас людей хватало. Совсем рядом красовалась конюшня — ещё одно строение, уже далеко не такое высокое, но длинное-длинное. Бегал вокруг и какой-то мальчишка, хватал незнакомцев за руки и предлагал им лошадей.
Он бросился было и к эльфам со своим предложением, но замер, не выдавил из себя ни единого слова, только смотрел благоговейно на острые уши, не прикрытые иллюзией. Роларэн не скрыл и шрамы — зато добродушная улыбка, появившаяся у него на лице, могла обмануть кого угодно.
— Эльфы… — пробормотал ошеломлённо мальчишка, а после, повернувшись к ним спиной, помчался в постоялый двор. Оттуда донёсся шум — его сначала ругали, потом — как-то уж более ласково позвали и приказали привести господ. Даже если говорили тихо, слышно было каждое слово. Острые эльфийские уши славятся не только своей формой.
Роларэн почему-то вновь напрягся. В его плечах Шэрра чувствовала страшное напряжение — она коснулась его, но мужчина не обернулся. Он всё прожигал злым взглядом дом, словно ждал, как тот воспламенится и станет пеплом прямо у них на глазах.
Только потом девушка поняла, что взгляд был направлен не на само здание. Какой-то отец, откровенно пьяный и разбитной мужик, из местных, деревенских, волочил свою дочь — они были чем-то неуловимо похожи, — за волосы. Кричал. Лицо её было разбито в кровь, по щекам стекали слёзы, и он всё что-то повторял раз за разом. Хозяин? Возможно, но вряд ли, может, просто проходили мимо, может, отец работал на конюшне и жил здесь, рядом.
Девушка уже и не сопротивлялась. Подчинилась домашнему тирану — тот пьяно выкрикивал оскорбления, без конца повторял одно и то же, пока она не вырвалась — и не побежала прочь.
Роларэн дёрнулся было, но Шэрра успела его поймать.
— Не надо, — выдохнула она совсем тихо, отлично зная, если догонит мужика — тот уже не останется жить.
— Он забьёт её насмерть, — прошипел Роларэн.
— Это человеческое дитя. Ведь ты ненавидишь людей, разве нет? Разве тебе, по крайней мере, не всё равно, что с ними случится?
Но мужчина всё ещё не успокоился. Ярость кипела в его крови, перекатывалась под кожей невидимыми волнами. Казалось, вот-вот — и все шрамы разорвутся и прольются, только не алым, а тем самым серебряным, что Шэрра видела в его магии.
— Он забьёт насмерть собственную дочь, — повторил он. — И потом пойдёт к десятку таких же. А моя единственная, мой единственный шанс, погибла. Почему?
— Рэн, — Шэрра потянула его за руку. — Тебе не стоит об этом думать. Ты Вечный. У тебя ещё могут быть дети.
— Для моих детей только одно Златое Дерево взросло в лесу, — прошептал он как-то ошеломлённо. — А им этого не надо. Они рождают одного, другого, десятерых. Моя дочь не спаслась, как бы я её ни любил. А он свою забивает насмерть.
— Да ведь жива она, Рэн. Пойдём…
Он наконец-то поддался, но всё ещё не отводил взгляда от мужика. Тот поднял голову, пьяно рассмеялся, глядя на эльфов, и побрёл куда-то прочь. Роларэн ничего ему не сказал, лишь молча сжал руки в кулаки, будто бы мысленно проклинал, но не мог решиться повторить это же вслух.