Наконец, провожатый Рене скомандовал ему стоять. Юноша остановился. Стоять он не мог, и поэтому облокотился на холодную, как лед, стену. Рене била дрожь. Он услышал, как заскрипела дверь, а потом тот, кто его вел, топнул ногой и выругался:
– Совсем распоясались! Я привел нового, какого черта его камера еще не готова?! Попрошу брата-кастеляна приказать выпороть вас так, чтобы кожа клочьями летела!
В ответ послышалось невнятное бормотание. Рене смог расслышать только:
– Пощади, сэр Камиллус, там такое, мы просто не решались войти! Не вели наказывать, уж очень страшно там…
– Трусы и слабаки! – презрительно ответил тот, кто его привел. – Воистину мудр был Единый, когда сотворил нас неравными! Кому-то суждено быть господином, а кому-то – жалким слугой. Если бы все были такими, как вы, мир бы давно рухнул.
– Воистину сам Единый изрекает свою мудрость вашими устами, сэр Камиллус! – пролепетали ему в ответ. Сэр Камиллус лишь довольно хмыкнул.
А потом двое слуг провезли мимо Рене каталку, накрытую грязной серой тряпкой. Под тряпкой просматривались контуры тела. Вниз с каталки свешивалась мертвая рука – напряженная, со скрюченными пальцами. От страха рассудок юноши на мгновение вернулся к нему, и он увидел эту картинку вполне отчетливо. В тот же миг его втолкнули внутрь. Рене опять не удержал равновесия, и, поскользнувшись на мокром полу, который только что мыли, проехал на животе чуть не в противоположный конец комнаты.
– Вот. Будешь здесь жить. – произнес сэр Камиллус. Он слегка пнул Рене под ребра. – Повернись.
Юноша послушно повернулся на спину. Над ним стоял рыцарь в начищенных латах, нагрудник которых был украшен затейливой инкрустацией – меч острием вверх и сияющая над ним восьмиконечная звезда с изогнутыми лучами. Рыцарь небрежно наклонился над Рене и разомкнул его оковы. Боль в голове сразу стала заметно легче. Рыцарь похлопал юношу по щеке и ушел, замкнув за собой дверь.
Рене с трудом привел себя в сидячее положение и осмотрелся. Мебели в его новом жилище было немного – грубые деревянные стол и стул, и тюремная койка, подвешенная на цепях к стене. На ней – убогий соломенный матрас и колючее шерстяное одеяло. Рене перебрался на койку, завернулся в одеяло и уснул тяжелым беспокойным сном.
***
Несколько дней к Рене никто не приходил. Его сводили в баню, выдали чистую одежду – серую робу из мешковины, похожую на тюремную, и остригли волосы. Его старая одежда исчезла. Он даже не успел ничего достать из карманов.
Трижды в день открывалось окошечко, в которое ему подавали еду. Кормили вполне прилично, там было даже мясо. Утром вместе с завтраком приносили воду для умывания, вечером, с ужином, – огарок свечи.
Сначала юноша очень переживал и боялся. Его наставник не раз говорил ему, что бесплатный сыр бывает только в мышеловке. Но сейчас Рене не знал, где его наставник, а здесь было вполне спокойно.
Через несколько дней дверь комнаты с лязгом открылась, и в нее величаво вплыл тучный мужчина в одеяниях служителя Единого. Рене встал и поклонился. Жрец устроился на единственном стуле и поманил юношу к себе мясистым пальцем. Рене приблизился.
– Я здесь, чтобы разъяснить тебе твою дальнейшую участь, сын мой. – жрец важно вздернул вверх подбородок. – Твой наставник, когда рыцари с ним беседовали, сказал, что обучение твое окончено. Это так?
– Да, ваше преподобие. – кивнул Рене. – Простите, а где сейчас мой учитель?
Жрец нахмурился:
– Ты неучтив. Но я отвечу на твой вопрос. Твой учитель согласился, что ты должен служить Ордену, и отдал тебя нам. Теперь он, скорее всего, ищет нового ученика.
– Зачем я Ордену? – спросил Рене немеющим языком. Юноше внезапно стало очень страшно.
– Согласен ли ты, сын мой, что любая магия – это зло, а носители ее заражены ею, как скверной?
«Если уж попал в лапы Церкви, лучший выход – со всем соглашаться», – внезапно прозвучал голос наставника в голове Рене, и тот кивнул:
– Да, ваше преподобие. Маги есть средоточия зла, а магия есть скверна, так учит нас Слово Истины. – юноша смиренно склонил голову.
Жрец удовлетворенно кивнул и продолжил:
– Так вот, некоторым магам, несмотря на то, что они навечно злы по рождению своему, дарована возможность послужить добру и заработать себе прощение в чертогах Единого. И ты, сын мой, среди сих избранных.
– Я не понимаю. – растерялся Рене.
– Мы доставили тебя сюда, дабы ты употребил все свои способности к тому, чтобы наши юные рыцари, которые только вступают на путь борьбы со злом, обрели неуязвимость к твоему преступному воздействию.