– Вот к ним и иди. – буркнул Рене. – Пусть они тебе помогут. А меня оставь в покое.
– Не-е-ет… – покачал головой Арриан. – Раз уж мне сказали, что это должен быть ты, это должен быть ты. Понимаешь, Крыса, это как часть Испытания – я должен тебя сломать, подчинить, чтобы ты и дальше мог быть полезен Ордену. Победить зло, понимаешь?
Юный маг только вздохнул и потер ушибленный бок. Он совершенно не чувствовал в себе зло. Только горе, отчаяние и безмерную усталость.
***
На следующий день Арриан пришел к Рене не во время завтрака, а позже. Послушник выглядел очень серьезным и даже торжественным.
– Подойди сюда, Рене. – сказал Арриан, в первый раз назвав мага по имени.
Маг подошел. Послушник вынул из кармана небольшой сверток и протянул ему:
– Знаешь, Рене, я подумал, что ты достоин уважения. Да на твоем месте я бы уже сто раз взбесился и испепелил бы меня, а ты молодец, держишься. Я тут подумал, что хотел бы иметь такого друга.
Маг недоверчиво посмотрел на послушника:
– Опять издеваешься?
– Да что ты! – затряс головой Арриан. – Ты посмотри, что я тебе принес! Магам, что живут в Ордене, запрещено иметь личные вещи, ведь так? В тот день, когда тебя только привезли, я дежурил в бане. Я забрал твою одежду, чтобы отнести и сжечь, но залез в карман и нашел вот это. Бери же!
Рене осторожно взял сверток и развернул ткань:
– Мой медальон! Там, внутри, портреты моих мамы и папы! Спасибо тебе, спасибо, я думал, что навсегда потерял его! – маг смахнул непослушные слезы.
– Открой, посмотри, все ли цело. – улыбнулся Арриан.
Дрожащими руками Рене открыл крышку медальона. Несколько секунд он смотрел на то, что внутри, а потом поднял взгляд на Арриана. В глазах мага полыхала ненависть.
Но Арриан ее не заметил. Он хохотал, сгибаясь едва ли не пополам, заливался слезами и хлопал себя по бокам:
– Ну, что, Крыса, здорово?! Нет, ну правда, здорово я их разукрасил?! Я старался, особенно с матушкой твоей! Вот она была, наверно, рада от тебя избавиться! Представляю, как она ужаснулась, когда поняла, что родила урода! А неплохая вышла шутка, правда, Крыса? Ну и рожа у тебя была!...
Внутри Рене как будто что-то взорвалось. Как будто в нем разом лопнули все те канаты, витые из криков, на которых еще держалось его самообладание. Копившаяся в последнее время в нем ненависть, смешавшись с уже давно подавляемой магической энергией нашли, наконец, выход.
Импульс был такой силы, что из камеры вынесло в коридор тяжелую, толстую чугунную дверь, а вылетевшую из окна решетку нашли во дворе, в ста футах от стены.
***
Мальчиков хоронили одновременно, но в разных местах. Изломанного, как кукла-марионетка, Арриана – в родовом склепе его семейства. Младший сын погиб достойно, как герой, во время Испытания. То, что осталось от Рене, – в общей могиле, присыпав известью и бросив сверху оскверненный медальон, который тут же, впрочем, выудил из могилы местный нищий.
Оборванец был счастлив. Он никогда не видел столько золота.
– Спасибо тебе, добрый человек, кто бы ты ни был. – пробормотал нищий и побрел в ломбард.
Песнь железа
– Звяк! Звяк! – нелепый раздражающий звук сопровождал каждое его движение.
Он поморщился и недовольно повел плечами:
– Никогда не понимал, как у шутов не болит голова от звона дурацких бубенчиков на колпаке.
– Не переживай, – усмехнулся за его спиной стражник, – Твоя разболеться не успеет. До площади не так далеко!
– И то верно, – согласился он.
Стражник, идущий впереди, нетерпеливо дёрнул его за цепь:
– Вперёд. Все уже собрались, только тебя не хватает.
Он кивнул и понуро побрел к воротам. Звяк, звяк, звяк... Впрочем, сейчас он и был своего рода шутом. Вот только, в отличие от него, шуты не умирают на потеху толпы.
Словно в насмешку, цепь, сковывающая его лодыжки, была короткой. Шагать, чтобы поспевать за теми, кто его вел, приходилось нешироко и часто. Но на остальные оковы начальник тюрьмы не поскупился: цепь, сковывающую его ноги, с той, что сковывала его руки, соединяла ещё одна, длинная. От рук тянулась ещё одна – к железному ошейнику. И все это железо висело на нем тяжелым грузом и громыхало в такт его шагам. Звяк. Звяк. Звяк.
Они вышли на площадь. Он поднял голову. Стражник оказался прав: народу, желающего полюбоваться на казнь, собралось полно. Как и стражников коменданта, которые сдерживали толпу.
"Интересно", – усмехнулся он про себя, – "Сколько из них уже купили у палача кусочек моей рубашки? И как скоро тело останется без зубов и волос? Растащат ведь на удачу".