Вот он какой!
Его партнер, как всегда, снисходителен, мягок и элегантен. Сегодня он в штатском. Дорогой костюм. Невнятная соринка (звездочка по черному трико) — мода предвоенного четырнадцатого года, предложенная, как уверяют щеголи, самим Пуанкаре. Мир шаток и неустроен. Кровь, потрясения. И оттого кричащий шик прокурора принимают далеко не все. Но что ему до чужих симпатий и антипатий?
Биллиард в Городищах содержит кавказский человек Бекназаров. Наружно это существо безропотное, сговорчивое и даже беспомощное. Но только наружно. Офицеры видят в нем человека фальшивого, властного, ленивого, незаурядного, романтического, и не очень бы удивились, если бы он оказался главарем шайки, убийцей, турецким пашой, владельцем опиекурильни. Но вот когда он с кием — вера в него безотчетна. Это уже не темная лошадка. Теперь прапорщик армейский готов ставить на своего кумира все, до последней пуговицы: Бек играет честно и никому не проигрывает.
Никому не проигрывает и Глотов.
Рамю знает, что это странное равновесие двух непобедимых объясняется довольно прозаически: и мосье прокурор, и содержатель злачного места избегают играть друг с другом.
И все-таки Глотов сильнее, думает Рамю и, конечно, мажет: уверенность в противнике служит только противнику.
— Пяд-над-ца-тава в сэ-рэ-душку, — заказывает мосье прокурор гортанным голосом Бекназарова.
Здесь это принято.
Отменно желтый биток проносится мимо пятнадцатого, как молния. Пятнадцатый качнулся над средней лузой. Поразмыслил. Сделал медленный кувырк. Еще один. И бесшумно упал в ловушку.
Кругом хлопают.
Рамю кладет кий на борт и, сцепив его пальцами обеих рук, кивком приглашает противника. Смысл этого очевиден: француз хотел бы изменить условия игры. Так, во всяком случае, решают глазеющие.
— Я к вашим услугам, Мишель, — говорит, подходя к французу, Глотов и тщательно выравнивает рукава, завернутые наверх красной подкладкой.
— Хотел бы вернуть вас к просьбе... — Рамю выделяет последнее слово паузой, — к просьбе французской экспедиционной миссии...
Значительность полного титула миссии подчеркивают точные удары голосом.
— Помню, помню. Некий преступник на суде удивил вас способностью изъясняться по-французски. Сожалею, однако — дело идет в Омск.
— Вы умный человек, мосье.
— Не льстите, Мишель, — просит прокурор и польщенно смеется.
Смеется и Рамю.
— Совсем забыл, — говорит Рамю. — Ответ ваш для генерала Жанена я должен передать сейчас же. Партию сдаю. Кычаку вы влепили каторжные работы, которых, как я понимаю, у вас нет. Большевизм его — штука гадательная. Поэтому Франция хотела бы иметь его своим открытым сотрудником, скажем, референтом по России, переводчиком. Итак...
Не отвечая, Глотов беззаботно оглядывает бекназаровское заведение. Разговор с Рамю чужому любопытству недоступен. Во-первых, это французская речь, во-вторых, говорят они очень тихо. И все-таки предосторожность разумна. Нет, нет, все в порядке. Людей мало, да и все они на удалении от серебряной шашки, под которой сейчас стоят Рамю и Глотов.
— Есть предложение, Мишель...
Глотов прислушивается.
Через глухую филенчатую дверь, отделяющую игорный «салон» от квартиры Бекназарова, граммофон пытается протолкнуть сиплую, тоскующую октаву:
— Есть предложение, — говорит Глотов. — Я возвращаю пятнадцатого на стол. Под ваш удар. Игра продолжается до результата. При вашей победе я постараюсь сделать Кычака французом. При моей же я получаю от вас десяток гаванских сигар. Не больше! Х-хо, осторожнее со спичками, так можно остаться без усов.
— Не шутите, мосье! — Француз фукает на горящую спичку. — На амплуа победителя над вами Рамю не годится. Надеюсь, я вправе не воспринимать всерьез вашего предложения?
Глотов хохочет.
Граммофон тем временем всей своей мощью вламывается в игорный зал. Филенчатая дверь открыта, и в проеме ее стоит, как на картинке, многозначительный Бекназаров в узком вельветовом жилете табачного цвета и непрерывно улыбается Глотову.
— Уже? — спрашивает Глотов.
Продолжая улыбаться, Бекназаров выходит из проема двери и спускается по ступенькам — игорный зал аршином ниже его квартиры. Теперь через открытую дверь и через квартиру Бекназарова виднеется широкое окно. А в окне — улица, фонарь, видавший виды автомобиль Глотова и под зубчатым забором фигура женщины, спиной к окну, с медленно вращающимся зонтиком на плече.