— Ты — иди. Я скоро приду, — уверенно врет Гарри. Никуда он не пойдет. Он уже все решил.
— Пошли вместе. Чего тут одному сидеть? — говорит она, рассматривая его прищуренным взглядом. Его Гарри про себя называл: ответь или я тебя покусаю.
— Хочу побыть один. Не волнуйся… — Гарри глубоко вздыхает и искренне улыбается, — я толко начинаю жить, Миона. Я не собираюсь суицидиться, — говорит он с ухмылкой, вгоняя Гермиону в смущение.
— Я не… я не это имела ввиду, — волнуясь, она заводит за ухо пряд волос, как обычно делала при волнении, — просто… сейчас лучше быть в компании. Чтобы… легче пережить… это, — неопределенно взмахнула она рукой, а Гарри вздохнул.
— Хочешь, посиди со мной, — он не отдавал отчета, почему предложил ей это, но Гермиона даже не стала думать или отговаривать его. Просто подошла и села рядом, также свесив ноги над обрывом.
— Не боишься? — неожиданно спросила она, кивнув на обрыв.
— Я свое уже отбоялся. Что мне высота, по сравнению с Томом… — он пожимает плечами, стараясь не смотреть на нее. Слишком близко. Настолько, что он чувствовал ее запах. Странную смесь каменной пыли, пота, грязи и… слабых ноток женских духов. Кажется, пахло фиалками. Мда. Она тоже, как и он, видимо, не ходила пока в ванную. Вряд ли от него сейчас пахнет лучше.
— Но все равно… ведь тут высоко, — словно не замечая его дискомфорта, она продолжает говорить.
— Значит сверну шею, — вновь пожимает плечами, демонстрируя абсолютный фатализм, а Гермиона странно смотрит на него, — кому я нужен теперь?
— Не говори так! — возмутилась она, но увидев ухмылку, замолкла.
— Сама посуди, — не давая ей разразиться свойственной ей длинной тирадой, спокойно сказал Гарри, — пророчество выполнено. Тома больше нет. Я — свободен, — говорит, Гарри и откидывается назад, ложась на спину и уставившись в небо, — могу делать что захочу. Все, понимаешь? — спросил он, оперевшись на локти и приподнявшись, чтобы видеть Гермиону. Она же… смотрела на него… взглядом, что являлся смесью страха, непонимания и… принятия?
— Да. Ты-свободен. Так и есть, — говорит она и смотрит в сторону Хогвартса. Гарри выпрямляется и вновь ощущает слабый фиалковый аромат. Интересно… это духи что Рон подарил или другие? Или те же, но новые?
— А ты чего скисла? Все же хорошо, — говорит он, наслаждаясь ее близостью, впрочем, вновь улегшись на травку. Время терпит. Он может позволить себе несколько приятных минут перед уходом.
— Я… просто… не знаю, что буду делать, — призналась она, явно с трудом. Для Гермионы Грейнджер признать что она чего-то не знает… необычайная редкость.
— Доучишься, — пожал Гарри плечами и смотрел в небеса, и говорил словно рассуждая сам с собой, — выйдешь за Рона, — Гарри не видел, как Гермиона посмотрела на него, — поступишь на работу в министерство. Пойдешь наверх по карьерной лестнице. Может, чем дементор не шутит, даже Министром станешь. Неплохие перспективы, — говорит он с ухмылкой и поворачивает голову в ее сторону. Вот только вместо кислого лица, что у нее было минуту назад, он видет… злость? — я что-то не то сказал? — спрашивает Гарри, действительно не понимая, чем вызвал ее гнев. Гермиона же… она зло смотрит на него, но потом выдыхает и качает головой.
— Да. Наверное, так и будет, — кивает она про себя и вновь смотрит на Хогвартса, а Гарри понимает, что что-то не выглядит она довольной. Это было странно. Она же вроде как благоволила именно Рону? Впрочем. Не все ли равно. Он скоро уй… шальная, совершенно невозможная мысль пронеслась в его голове. К счастью, Поттер имел, порой совершенно своевременную, привычку в начале делать, а потом думать. И теперь, не успев даже как следует осознать эту мысль, он выдал…
— Миона… уйдем со мной, — говорит он и выпрямляется, рассматривая хмурую Гермиону. Та в начале явно не понимает, что он имеет в виду, затем резко поворачивает голову и смотрит на него с вопросом и страхом.
— К-куда? — запинаясь, спрашивает она.
— Подальше отсюда. От Хогвартса, от Англии. От всего этого дерьма, — говорит он скороговоркой, видя, на насколько она ошарашена этим предложением. Настолько, что она не поправляет его и не говорит свое «не выражайся».
— Я… я… — наверное, впервые в жизни Гермиона не знала, что говорить. Ее шоколадные глаза были широко раскрыты, а губы двигались как у выброшенной на сушу рыбы. А Гарри смотрел и поражался ее реакции. После того, как он все это вывалил, он думал, что она накричит на него, мол «как ты смеешь?!», «я люблю Рона!», «ты придурок!»… вот только ничего такого не было, — а как же Джинни? — наконец-то выдала Гермиона, а Гарри закатил глаза.