— Только не говори, что думала, что я ее люблю, — говорит он и видит несмелый кивок, — у нас ничего не выйдет. Да, может она мне и нравилась, вот только… — выдох, — она не ты, — коротко говорит он, проглотив комок в горле. Гермиона же… не могла поверить собственным ушам. Он…предлагает ей побег? От всего? От всех? Право слово, это было слишком нереально! — С тобой или без тебя, Миона, но я ухожу, — вдруг резко сказал он и встал со своего места.
— Но… но как же… Хогвартс? Рон? Билл? Невилл? А Луна? — говорит она и тоже встает, — ты оставшись их всех?
— Я сполна заплатил им за все. Невилл поймет. Точно. Луна, наверное, тоже. А Рон… — хмык, — побесится, конечно, но я ему оставил письмо в нашей комнате, — говорит Поттер, не признаваясь, что если он пойдет в Хогвартс и начнет со всеми прощаться, ему просто не хватит духу уйти. Он останется. И все его планы полетят к чертям!
— А Теди? — спросила она, вглядываясь в его зеленые глаза. Она знала о его чувствах. Как минимум с момента их танца в палатке. А как максимум… смутное ощущение с первого курса, которое так и не оформилось в догадку. Потом появилась Чанг. А потом Джинни. Чистокровные, красивые, сильные. И Гермиона решила связать себя с Роном, ведь на большее она, затравленная заучка и бобриха, банально не рассчитывала. Она ведь маглокровка и просто не достойна Гарри. Ему нужна чистокровная невеста, пускай даже это будет Джинни Уизли. Но сейчас Гарри предлагал сделать ей очередной безрассудный шаг. И, Мерлин и Моргана ей свидетели, это было лучшее, что случилось с ней сегодня!
— У Теди есть бабушка. Миссис Тонкс сказала, что понимает меня. И будет ждать в гости, когда я смогу вернуться.
— Когда ты успел? — удивленно спросила она, на что Гарри пожал плечами.
— Помнишь, я пару раз уходил на разведку? Я тогда был там. У Андромеды. Плюс на почте. Попросил тетю Петунью справить мне документы. У маглов я ведь еще несовершеннолетний, — грустно усмехается он, а Гермиона печально улыбается ироничной ситуации. Знали бы органы опеки, чем они с Гарри занимались весь прошлый год, давно бы лишили родительских прав и ее родителей, и опекунов Гарри, — ну так что? Ты со мной? — спросил он ее и подал руку. Страх, волнение… вот что было написано в его глазах. Он боялся быть отвергнутым единственным человеком, которому действительно, без каких-либо условностей, на него не наплевать. Гермиона же… посмотрела на руку, полную ссадин, синяков и кровоподтеков, еще не отмытую от сажи и пыли и вложила в нее свою, точно такую же, исцарапанную и потрескавшуюся ладонь.
— Да, — сказала она и в ту же секунду они исчезли с того места в Запретном лесе, оставив после себя лишь протоптанную траву и странное ощущение того, что кто-то здесь был.
center***/center
Десять лет спустя
— Так, дети! За стол! А то опоздаете в школу, — говорила молодая и весьма привлекательная шатенка, одетая в строгий брючной костюм с сорочкой и собранными в узел на макушке волосами. На носу у нее, защищая глаза, сидели очки в квадратной оправе, придавая ей вид строгой бизнес-леди. Вот только Гермиона, уже наколдовав свой «рабочий» образ, вряд ли смогла бы напугать кого-либо. Слишком уж хорошо знали ее собственные дети. Да и муж тоже.
— Мам! Джим опять взял мою щетку!
— Не твою, а мою!
— Если не прекратите, я поднимусь на верх! — вполне спокойно, но весомо, как и полагается отцу семейства, ответил Гарри, записывая что-то в блокноте. И, шум действительно прекратился.
— Милый, убери тетрадь, — говорит она и, взмахнув палочкой, начинает расставлять по столу хлеб, тарелки, вилки, масло… короче, стандартный набор для завтрака.
— Секунду. Закончу расчеты. Иии… все! Я закончил. Можно завтракать, — говорит он и вовремя выдергивает из-под приземлившегося кофейника блокнот с расчетами, — ха-ха. Очень смешно, — сказал он, увидев улыбку жены.
— Научись, наконец-то, правильно распределять время. Тогда не придется работать перед завтраком, — самодовольно сказала она, посмотрев на артефактные часы, с множеством применений, — что в школе был таким, что сейчас, — она посмотрела на циферблат, — без восьми десять. Впритык, — пробормотала она.
— Миона, меня уже не переделаешь. И ты меня любишь таким, какой я есть, — самодовольно ответил он, за что удостоился прищуренного взгляда, обещавшего ему все кары небесные. Впрочем, от неминуемой «гибели» его спасли свалившиеся, а по-другому это не назвать, по лестнице со второго этажа мальчишки, девяти и восьми лет отроду. Широко известные в узких кругах братья Поттер были одеты в форму одной из элитных частных школ Нью-Йорка, вот только слегка мятый вид сорочек и галстуков портил благостную картину.