— Дамы и господа нашей многоуважаемой Высшей Императорской Академии! — переведя дух и промочив горло несколькими глотками воды, продолжил нудный дед. — В этом году я удостоен чести не только открыть начало учебного процесса, но и наградить некоторых особо отличившихся на летней практике студентов! Господин Родион Иванович Булатов! Выйти из строя!
Сделав несколько шагов вперёд, я замер по стойке смирно.
— За доблесть и смекалку при спасении своих товарищей от имени Генерального штаба Его Императорского Величества вы награждаетесь именным боевым оружием! Также атаман Казачьего полка специального назначения за особые успехи в практической боевой подготовке дарует вам именной пистолет с памятной гравировкой.
Министр поочерёдно протянул две лакированных деревянных коробки. Блин! Я-то рассчитывал, что мне оставят мои пистолеты, а тут явно другие стволы всучили. И, судя по коробкам больших размеров, старьё какое-то антикварное, а не удобное в бою оружие.
Хитро придумали, ироды. Вроде я теперь официально и вооружён, но кроме как на парадах с большими пушками, больше нигде и не появлюсь.
Выслушав пятиминутную хвалебную речь, полную пустых наставлений, я гаркнул: «Рад стараться!» и встал в строй. После меня были вызваны Хвостова, Сурина, Феклистов и Книгин. Всем четверым перепало по медальке «За храбрость», ну и по министерской речи тоже.
Странно… Почему мне медаль не повесили? По идее, должны были, но ограничились лишь именным оружием. Это что-то да значит. Нужно на досуге обдумать. Хотя тут и думать особо не надо. Видимо, я где-то засветился, поэтому не хотят награждать официальной медалью, допуская, что потом придётся лишать её. Скорее всего, это какой-то хитрый ход Иван Иваныча… Вернее, князя Аничкова. Не к добру!
На этом торжественная часть закончилась, и нас отпустили на получасовой перерыв, после которого все курсы должны разойтись по своим этажам.
Мы с товарищами заняли столики в академической кафешке. Все с медалями, один я, как дурак, с двумя неудобными коробками. Заглянув в них, удостоверился, что ничего путного мне не подарили. В обоих случаях оказалось не нормальное оружие, а две допотопные однозарядные «кочерги». Такими дурами врагу легче голову проломить, чем пулей угробить.
— Ну, — попыталась утешить Лида, правильно оценив мою кислую физиономию, — зато красивые. Когда-нибудь твои потомки будут смотреть на них и гордиться своим предком. Хотя по мне, это несправедливо, что тебя почему-то без медали оставили.
— Во-во! — поддержал её Генка. — Тут даже не на медаль, а на целый орден могли бы расщедриться.
— Очень практичный подарок! — отшутился я, залпом выпив свой компот. — Орденов и медалей ещё добуду, а вот хорошие орехоколки на дороге не валяются. Теперь у меня их аж две, на случай, если один потеряю. Ладно, вы свои пирожные доедайте, а мне нужно куда-нибудь коробки пристроить. Иначе на парте места из-за них не останется.
Не прощаясь, встал и двинулся в кабинет Гладышевой. Уговаривать Анну Юльевну долго не пришлось. Она быстро определила мой бестолковый арсенал в сейф, пообещав отдать в конце учебного дня.
— Да хоть до конца всего обучения у себя держите, — отмахнулся я. — Мне этот хлам даром не сдался.
— Не хлам, а ценный подарок от почти самого государя! — сурово поправила она, а потом добавила: — Сегодня же забери. Тут и без твоих игрушек всякой ерунды навалом. Кстати, ты теперь мой ассистент, поэтому в ближайшие дни наведи порядок в кабинете. Рассортируй бумаги по датам. Заодно заполни журналы.
— А кто этим до меня занимался все два года?
— Сама. Но раз напросился быть моим помощником, то начинай помогать.
— Вообще-то я не напрашивался.
— Пропуск в секретный отдел библиотеки ещё заслужить надо. По мне, так цена адекватная. Ну а если считаешь, что подобная работа тебе не по плечу, то… Можешь застрелиться с горя, — хихикнула она. — У тебя же теперь два отличных пистолета есть.
— Очень смешно, профессор, — вздохнул я. — Но всё равно спасибо, что коробки пристроили. Пошёл-ка я в аудиторию. Через десять минут лекция начнётся, и нужно хорошее место застолбить, чтобы ни одного вашего умного слова не пропустить.
— Только близко от меня не садись, — продолжала веселиться Анна Юльевна. — Ты же теперь вооружён и очень опасен.
— Точно! Опасен! Нужно будет есаулу про ваше исключительное чувство юмора рассказать. Где и при каких обстоятельствах я познакомился с ним, тоже поведаю.
— Извини, погорячилась, — мгновенно посерьёзнела Гладышева, поняв мой намёк. — Ты теперь мой самый любимый ученик… Во всяком случае, до той поры, покуда мы с Иваном Игнатьевичем встречаемся, и он не знает, кто я такая на самом деле.