— Щас вмажу, — честно признался есаул. — Прямо эту бутылку об твою голову разобью.
— И водки не жалко?
— Для хорошего дела нет. Сам нагадил, а теперь меня обвинять вздумал?
— Лады, как говорит Витёк. Давай смотреть, кто рамсы попутал. Помнишь свою первую встречу с «училкой Аннушкой»?
— Век бы её не вспоминать.
— А ты напрягись. Поведай, как подкатил к незнакомой женщине, хвост павлиний распушив. Как хвастался, какой ты боевой и вообще красавец. Было?
— Твоя профессорша и это растрепала?
— Пришлось ей. Вот ведь какая штука, Иван Игнатьевич. Произвёл ты на неё сильное впечатление, — стал напропалую врать я, учитывая хвастливую натуру товарища. — Сама мне призналась, что чуть ли не с первого взгляда влюбилась.
— Так уж и с первого? — не поверил мне казак, при этом горделиво выпятив грудь.
— Ну, может, и не совсем с первого, но со второго точно. Или думаешь, что такие дамы всякого после дуэли дорогими мазями натирают? По словам Анны Юльевны, она всю жизнь о таком идеальном мужчине мечтала! О как! А ты вдруг ей и заявил, что больше всего на свете ненавидишь профессоров из Академии. Мол, хуже них только твари, да и то не все.
— Не говорил я такого! Вернее, сказал, что гнид академических не люблю, но про тварей ни слова не было.
— Игнатьич! Гладышева хоть и профессор, но бабой-то быть не перестала! Им же, сам знаешь, достаточно веточку горящую показать, а дальше уже сами керосину плеснут и весь лес спалят. Вот и надумала она себе чёрт знает что. Но уж больно ты ей в сердце запал, поэтому побоялась разочаровать и тут же выдумала «училку Аннушку». Дальше — больше. Враньё переросло в серьёзную проблему. Очень меня профессор просила помочь открыть перед тобой правду, так как извелась вся. Бессонницей мучается, микстуры всякие успокоительные пьёт… Только, чур, я тебе это не говорил. Мне ж ещё учиться под её началом.
— А ты что ответил? — уже заинтересованно спросил есаул.
— Чтобы сами разбирались. Не моё это дело — свечку над чужой кроватью держать. Но раз уж пришлось, то хочу тебя спросить. Как бы ты сам отреагировал на её месте? Встречаетесь вы, например, в том же самом ресторане. Только на тебе не мундир, а гражданский сюртук. Влюбляешься в красавицу, а она вдруг тебе и заявляет, что хуже казаков лишь нужники привокзальные.
— Ты, Родька, палку-то не перегибай!
— И всё же? — не отставал я.
— Развернулся бы и ушёл. На кой хрен мне такая краля?
— Вот, Игнатьич! А она от жестокой любви к тебе утёрлась словами обидными. Правда, соврала о себе. И ведь не со зла, а исключительно от чувств сильных. Хотела донести в твою лысую башку, что и профессора тоже бывают людьми. Ты бы смог её вот так полюбить? Чтобы через гордость свою переступить.
— Я и люблю… — нехотя ответил есаул. — Думал, поженимся по-людски и детишек настрогаем. Пацанов, конечно!
— Тогда почему Анна Юльевна вся в слезах убежала, раз небезразлична? И почему ты с ней по душам поговорить не попытался?
— Девка не лошадь, чтобы казак за ней бегал! Да и это… Как Генка поведал, с кем у меня шашни, то я в сердцах и ляпнул, что все бабы лярвы и верить им нельзя. Тут Аннушка и сбежала. А я пошёл горе своё заливать. Так паскудно на душе ещё ни разу не было! Веришь?
— Верю. До такой степени унылой твою физиономию впервые наблюдаю. Теперь думай, как дальше жить. Ну а то, что тебе ничего не сказал, так это извини. Повторюсь, не считаю, что должен вмешиваться в чужие отношения. Больше сказать нечего. Бей, если считаешь, что я тебя предал.
— Да тебя-то за что? — вздохнул Кудрявый. — Не по своей воле встрял. Но раз такой умный, то лучше скажи, что дальше делать? Мириться с Аннушкой как?
— Точно хочешь этого? Или побухаешь для начала? Только без меня! Пить придётся жёстко, а я ещё от того кладбища не отошёл.
— Не. Водка пусть до лучших времён постоит, — немного подумав, изрёк есаул. — Я ж напьюсь и пьяный в дрезину к Анне попрусь. Не лучшее состояние отношения выяснять.
— Тогда надевай парадный мундир со всеми орденами, наодеколонься и иди в магазин. Купи конфет, шампанского. С этим богатством и дуй извиняться.
— Вроде оба виноваты, а извиняться мне?
— Без разницы, кто виноват. Женщины извинения любят. Да! Цветы не забудь! Она какие любит?
— Розы. Только их лучше не брать. Есть вероятность, что букетом по мордасам отхвачу. Ходи потом, шипами расцарапанный! Куплю ромашки: и сами цветочки нежные, и стебельки не жёсткие. А то, помню, по молодости гладиолусами получил от одной ревнивой девки. Страшные цветы, скажу я тебе! Не хуже любой плети в умелых руках! Поэтому, Родька, запомни на будущее: стебли тоже важны.