Митька подождал, пока Танька успокоится, и затем стал от лица всех говорить ей, урезонивать, что криком горю не поможешь, что если они и не заработали, то потому, что подходящего ничего нет. Из-за пустого же дела не стоило итти на слепую, т. е. без определенного плана — опасно.
— Я ничего знать не знаю, — крикнула. Танька, — а чтобы мне сегодня были деньги.
И она стала их снова стыдить и укорять. Митька и Сенька сидели задумавшись, а Рябинин чувствовал себя в крайне неловком положении. Хотя непосредственно к нему Танька не обращалась, но ее упреки он принимал также и на свой счет. Все время пребывания его в квартире Таньки, последняя относилась к нему с участием, расспрашивая его о прошлом и, узнавши, что Рябинин только впервые познакомился с ребятами и еще делами не занимался, сокрушалась о его будущем и ругала его мать, что было несколько неприятно молодому человеку.
Он впервые подумал о том, что Танька ему чужая женщина и кормила его столько времени; но он оправдывал себя тем, что вся ответственность падает на Митьку, который хвалился, что скоро заработает. И в первый раз, после знакомства с воровским обществом, Рябинин предложил товарищам пойти на какое-нибудь дело и даже стал настаивать, чтобы оно не откладывалось в долгий ящик; он упомянул о том, что нельзя же злоупотреблять добротою Таньки. Неизвестно, произвело ли это впечатление на Митьку, но последним встал, надел шапку, взял в карман кусок свечки, небольшой ломик, и сказал хмуро Рябинину:
— Колька, — пойдем!
Рябинин с биением сердца, вдруг взволновавшись от решительного тона Митьки, встал и последовал за приятелем, сознавая, что он идет на преступление; но, вместе с тем, он не мог сам противостоять Митьке и обстоятельствам. Словно поняв его состояние, Митька, идя по улице, поворотил к нему голову и сказал серьезно, оглядывая его испытующим взглядом:
— Ты смотри, не опешь, может быть, куражу нет, так лучше не иди, оставайся, я тебя не неволю, сам пойду.
— Нет, нет, будь спокоен, — дрожащим голосом ответил Рябинин, который, хотя продолжал волноваться при приближении решительной минуты, но все-таки был несколько задет недоверием Митьки: ему было стыдно сознаться в своей слабости.
— Смотри, не подведи, а то будем иметь работу. Я тебя настороже поставлю, если найдем дело, — начал объяснять Митька. Когда увидишь, что кто идет, сейчас же подымай шухер — свисти. Слышишь...
— Слышу... — тихо ответил Рябинин.
— А сам беги направо, а я налево.
— Хорошо.
— То-то, потому что-нибудь надо выдумать, так нельзя...
Приятели вели эту беседу на углу большой торговой площади, оживленной и шумной от большого количества народа, торгующего и покупающего. Митька, обращаясь к Рябинину с разными проектами, осматривался по сторонам, ища знакомых и вообще чего-либо интересного. Как вдруг у тротуара, на котором стояли приятели, с грохотом остановились дрожки, и на тротуар соскочил средних лет господин с большими усами на красном лице; на голове его была, фуражка с красного же цвета околышем, на ногах высокие сапоги.
— Виноват, молодой человек, — обратился он к Митьке, несколько удивившемуся такому обстоятельству, — не найдете ли вы возможным продать мне вашего пса?
Митька покраснел, но поспешил ответить;
— Никак нет-с, не могу — самому нужен.
— На что он вам? — воскликнул господин в фуражке с красным околышком, — ведь вы не охотник, а мне она очень нравится! Точно такая сука у меня есть, словно сестра родная, ей-Богу.
Господин нагнулся и стал ласково гладить красивого в коричневых пятнах пса, спокойно сидевшего у ног Митьки и тершегося мордой о его сапог.
— Как зовут его? — спросил любитель собак.
— Как зовут его? — переспросил Митька: — зовут его «Нерон».
— «Нерон»— имя хорошее, а мою суку зовут «Атаманшей», ну капля в каплю сестра ему, ей-Богу. Эх, с удовольствием бы ей мужа такого привез. Продайте, молодой человек, будьте добры, ведь, поймите, какая пара, одно удовольствие!
— Знаете, — начал нерешительно Митька, — я привык к ней, жаль расстаться...
Он пощекотал пса за ухом, и умное животное стало лизать ему ладонь, постукивая хвостом по тротуару.
— На что она вам, только и дела, смотреть, чтобы не украл кто. А вы лучше уступите, я вам пятьдесят рублей дам за нее.
— Сколько? — удивился, пожав плечами, Митька. — Господь с вами, — мне полгода тому назад семьдесят рублей! давали, а я не хотел, а теперь за полсотни отдам! Дурака нашли!
— Сколько же вы хотите?
— Не менее ста рублей, — решительно сказал Митька.
Они стали торговаться, и скоро сошлись на восьмидесяти рублях. Охотник достал большой кошелек и стал отсчитывать Митьке золотом, следуемую сумму; Митьки же в это время советовал покупателю: