– А кого совет выдвигает в этом качестве?
– Никаких имён пока названо не было, но подозреваю, что их выбор падёт на Тэда Лича. Больше никто не проявил ни малейшего желания соперничать с вами.
– Мне нужно время, чтобы обдумать вашу информацию, – сказал Уильям. – Когда состоится следующее заседание?
– Ровно через неделю. Но не слишком забивайте себе голову Тэдом Личем. Я не сомневаюсь в вашей уверенной победе и буду информировать вас о развитии событий на неделе.
– Не хотите, чтобы я приехал в Нью-Йорк?
– Нет, не сейчас. Я не думаю, что такой визит решит проблему.
Уильям поблагодарил Парфита и повесил трубку. Он собрал свой старый кожаный портфель и вышел из кабинета в состоянии более чем угнетённом. Тони Симмонс с чемоданом в руках нагнал его на автостоянке.
– А я и не знал, что вы собираетесь куда-то уехать, Тони.
– Обычный ежемесячный обед банкиров в Нью-Йорке. Я вернусь завтра к полудню. Полагаю, могу совершенно спокойно на двадцать четыре часа оставить «Каин и Кэббот» в умелых руках следующего председателя совета директоров банка Лестера.
– Вполне возможно, что уже экс-председателя, – засмеялся Уильям, рассказал Тони о последних событиях и опять был удивлён его реакцией.
– Тэд Лич всегда видел себя следующим председателем, это правда, – согласился Тони. – Да и в финансовых кругах так считали. Но Тони предан банку, и я не верю, что он выступит против явно выраженного желания Лестера.
– Я и не догадывался, что вы знаете Лича.
– Не то чтобы хорошо знаю, – сказал Тони. – Он учился на курс старше меня в Йельском университете, а теперь я встречаю его время от времени на этих чёртовых банковских обедах, на которых вам тоже придётся присутствовать, когда вы станете председателем совета директоров. Тэд будет там сегодня. Если хотите, могу перекинуться с ним парой слов.
– Да, только, пожалуйста, будьте осторожны, ладно?
– Уильям, вы без малого десять лет говорите мне, что я всё время слишком осторожничаю.
– Извините, Тони. Забавно, как озабоченный своими проблемами человек теряет способность принимать здравые решения, в то время как он легко принимает их, когда дело касается других людей. Я целиком полагаюсь на вас и сделаю так, как вы мне посоветуете.
– Хорошо, тогда оставьте всё на моё усмотрение. Я выслушаю то, что скажет мне Лич, и утром сразу же позвоню.
Тони позвонил из Нью-Йорка, когда Уильям уже крепко спал.
– Я разбудил вас, Уильям?
– Да, а кто это?
– Тони Симмонс.
Уильям зажёг свет на своей половине кровати и посмотрел на будильник. Десять минут первого.
– И в самом деле, вы же обещали позвонить сразу же поутру.
Тони засмеялся.
– Боюсь, то, что я вам сообщу, смешным не покажется. Человека, который выступает против вашей кандидатуры на пост председателя совета директоров банка Лестера, зовут Питер Парфит.
– Что? – Уильям тут же проснулся.
– За вашей спиной он пытается обеспечить себе поддержку членов совета. Тэд Лич, как я и предполагал, выступает за ваше назначение, но совет теперь расколот пополам.
– Чёрт! Во-первых, Тони, благодарю вас, и, во-вторых, что же мне теперь делать?
– Если вы хотите стать следующим председателем совета директоров банка Лестера, вам следует побыстрее приехать сюда, пока члены совета не поинтересовались, почему это вы прячетесь от них в Бостоне.
– Прячусь от них?
– Это именно то, что Парфит последнее время говорит всем.
– Вот сукин сын!
– Ну, раз вы сами об этом заговорили, то я должен сказать, что не поручусь за его безупречную родословную, – заметил Тони.
Уильям засмеялся.
– Приезжайте и остановитесь в Йельском клубе. Там мы с вами можем побеседовать уже этим утром.
– Я приеду как можно быстрее.
– Возможно, я буду спать, когда вы приедете. Тогда наступит ваш черёд будить меня.
Уильям положил трубку и посмотрел на Кэтрин, которая спала в счастливом неведении о его новых проблемах. Он не хотел будить её. Нацарапав несколько строчек в оправдание своей отлучки, Уильям положил записку на столик у её края кровати, оделся, собрался – на этот раз не забыв и смокинг, – и отправился в Нью-Йорк.
Дороги были свободны, и поездка в «Даймлере» заняла у него всего пять часов. Уильям появился в Нью-Йорке одновременно с дворниками, почтальонами, разносчиками газет и утренним солнцем и снял номер в Йельском клубе, когда часы в холле прозвонили один раз, – было пятнадцать минут седьмого. Он распаковал вещи и решил часок отдохнуть, а потом уже будить Тони.